Из протоколов следовало, что после доклада комиссару Грауману в торгово-промышленном банке на Грюне Эк Голлер направился прямо в пивную «Белая роза», где встретил старого знакомого и засиделся с ним допоздна. Примерно в двадцать четыре часа он, единственный, вышел из автобуса на своей остановке и, по обыкновению, зашагал к дому по середине проезжей части. Неожиданно справа, из-за кустов, раздались выстрелы. Вахмистр мгновенно бросился на землю, выхватил пистолет и открыл ответный огонь в направлении стрелявшего. Несмотря на легкое ранение левой руки, Голлер некоторое время выждал, затем перебежал на другую сторону улицы и скрылся за кустами. Из ближайшего телефонного автомата он сообщил о случившемся в полицию. Но в результате тщательного осмотра места происшествия никаких следов не было обнаружено. Безрезультатными оказались и поиски свидетелей. Никто не известил полицию о перестрелке, хотя в ночной тишине выстрелы обычно слышны далеко. По словам Голлера, обитатели округи живут в страхе, опасаясь нападения на свои жилища или мести преступников за сотрудничество с полицией.

Грауман отложил протоколы. Он никак не ожидал такого поворота событий. Этот полицейский вызывал у комиссара глухое раздражение, пробудив своим появлением неприятные воспоминания о прошлом. Да и никчемные показания вахмистра по делу об ограблении банка на Грюне Эк не прибавляли симпатий. Комиссар чувствовал, что Голлер чего-то недоговаривает. Ночное происшествие еще более укрепило его подозрения. Зачем кому-то понадобилось стрелять в рядового полицейского? Предостережение или попытка налетчика на банк убрать неудобного свидетеля? А может, это месть боевиков из числа демонстрантов за арест их вожака?

Грауман связался со 132-м участком и, к счастью, застал вахмистра на месте.

— Как ваша рана? — участливо спросил комиссар.

— Не стоит разговоров, — браво отозвался Голлер. — Могло быть хуже.

Пожелав, чтобы рана поскорее затянулась, Грауман поинтересовался, не вспомнил ли он чего-нибудь новенького со времени их последней встречи. Голлер рассказал, что видел на соседней улице белый «фольксваген», но в нем никого не было. Вероятно, преступник изучал обстановку из какого-нибудь укрытия. Выждав момент, он совершил налет и воспользовался для бегства этим автомобилем.

Грауман согласился с версией Голлера. К сожалению, вахмистр так и не припомнил человека в зеленом плаще. Комиссар понял бесплодность дальнейших расспросов и под конец предложил выделить Голлеру охрану, от чего тот отказался, объяснив это тем, что впредь постарается возвращаться домой засветло.

После этого разговора Грауман вновь связался с комиссаром Рейнофом.

— Пока я не располагаю свежей информацией, — проворчал тот, — Полагаю, нам едва ли удастся прояснить дело. Видимо, на вахмистра Голлера покушался кто-то из вчерашних демонстрантов.

Грауман поставил под сомнение эту версию, однако убедительно аргументировать свои возражения не смог.

— Вот и у нас нет никаких фактов или улик, опровергающих рабочую гипотезу, — возразил Рейноф.

— Пули или стреляные гильзы найдены?

— Нет, хотя мои люди обшарили все вокруг.

— А рана Голлера? — спросил Грауман.

— Царапина, по которой нельзя сделать никаких выводов.

— С какого расстояния были произведены выстрелы?

— Чуть больше пятнадцати метров.

— Вы уверены, что не ближе?

— В противном случае Голлер увидел бы покушавшегося. Минимальное расстояние от кустов до того места, где, по словам вахмистра, его застали выстрелы, двенадцать метров. Прибавьте два-три метра, поскольку стреляли, как утверждает потерпевший, с пешеходной дорожки.

— Рана у Голлера находится с внешней или внутренней стороны руки?

Рейноф задумался, он точно не знал.

— Может быть, вы тогда припомните, с какой стороны был прострелен рукав его формы? — не отступал Грауман.

В трубке было слышно, как Рейноф с кем-то совещается. Наконец, тяжело вздохнув, он ответил, что его ассистент тоже этого не знает.

С нарочитой любезностью Грауман поблагодарил своего коллегу за оказанную помощь и выразил надежду на продолжение тесного сотрудничества, поскольку был убежден, что покушение на убийство вахмистра Голлера определенным образом связано с ограблением банка. Он воздержался от оценки небрежной работы коллег.

В кабинет стремительно ворвался Мелер и, на ходу поприветствовав комиссара, доложил, что агенты, наблюдавшие за банком, задержали уборщицу, которая пыталась вынести под халатом пакет с тридцатью тысячами марок.

Грауман вскочил с кресла.

— Черт знает что творится, — выругался он. — Вызывай машину.

— Она уже стоит у подъезда, — отрапортовал ассистент.

Когда они прибыли в банк, уборщица сидела под присмотром полицейского агента в кабинете директора и краешком фартука усердно вытирала несуществующие слезы.

Сегодня, как всегда, около семи часов утра фрау Конопке пришла в банк, чтобы убрать помещения. Но фрейлейн Ханзен, в обязанности которой входило открывать двери и подготавливать все к приему клиентов, запоздала на четверть часа, так как господин Шмидт, чего раньше с ним не случалось, задержался с передачей ей в условленное время запасного ключа.