— Твои мысли читаются столь же отчетливо, как если бы они были написаны на твоем доспехе, — сказал Деният, — ты хочешь сбежать. Это нормально. Космический десантник не создан для жизни в клетке. Еще ты жаждешь мести. Ты назвал бы это долгом или правосудием, но в конечном счете ты желаешь, чтобы я умер за то, что организовал твое поражение и пленение. Это, опять же, нормально. Космодесантник — мстительное существо. Но видишь ли ты сейчас, будучи беспомощным, каким жалким животным на самом деле являешься? Свобода и месть — что они значат в сравнении с проблемами галактического масштаба? Насколько важно твое существование?

Н'Кало снова рванулся. Цепи крепились к полу. Вероятно, они были предназначены для того, чтобы во время полета удерживать на месте танки. Одному космодесантнику было не под силу разорвать их.

— Мой долг внутри меня, — сказал Н'Кало. Он знал, что должен хранить молчание, но что–то в словах Денията, в том, что, несмотря на искусственный голос, речь дредноута звучала эмоционально, заставило его ответить, — Даже если галактика запылает, а человечество исчезнет, я должен выполнить свой долг. Поэтому я могу звать себя космодесантником.

— Ответ слабого разумом, — сказал Деният. Корпус дредноута развернулся к чему–то, что лежало вне поля зрения Н'Кало, — ты предпочитаешь игнорировать вопросы, которые затрагивают галактику, зацикливаешься лишь на череде битв, веренице мелких побед над ксеносами или отступниками, и говоришь себе, что для этого и предназначены все твои способности. Я же решил отбросить ограничивающий меня долг и, возвысившись, стать одной из тех сил, что меняют галактику по собственному желанию. Это — мой выбор. Твой разум слишком мал, чтобы поступить так же. Испивающие Души были похожи на тебя, и мне пришлось сделать этот выбор за них. Если им хватит мудрости понять, они будут меня благодарить.

Массивный, похожий на танк корпус дредноута снова повернулся к Н'кало. Одну из его рук заменяла ракетная установка, а вторая оканчивалась огромным силовым кулаком. Сейчас на этом кулаке было надето нечто вроде перчатки, из которой торчали несколько менее громоздких приспособлений: манипуляторы, лезвия, иглы — инструмент для более тонкой работы, нежели та, которую можно выполнить силовым кулаком дредноута.

— В чем дело? — спросил Н'Кало, — Зачем ты меня сюда притащил?

— На этот вопрос я и собираюсь ответить, — сказал Деният, — но не словами.

Из набора инструментов выдвинулась вперед циркулярная пила. Н'Кало напрягся, всеми силами пытаясь разорвать путы. Он чувствовал, как вытягиваются суставы и трещат кости, ощущал вспышки боли от того, что мышцы развивали усилие, которое не способен был вынести скелет.

Цепи не поддавались. Возможно, Н’Кало мог бы ломать и скручивать конечности до тех пор, пока попросту не вытащил бы их из оков. Возможно, он мог бы уползти и украсть оружие одного из культистов.

Лезвие пилы коснулось нагрудника. Полетели искры, яркими сполохами отражаясь в линзах на бронированной голове дредноута.

Деният работал быстро и с большой аккуратностью. Вскорео нагрудник был разделен на части, и небольшие манипуляторы послойно убирали керамит, пока Н'Кало не ощутил на своей коже прохладу рециркулированного воздуха.

Пение перешло в ужасную каденцию, что означало скорое завершение мелодии. Н'Кало почувствовал, как в воздухе накапливается напряжение, и увидел наверху свечение, словно исходящее от большого источника тепла под потолком грузового трюма. Вспышки энергии пробежали по стенам, и ушли в пол рядом с могучими ногами дредноута.

Командуюший ощутил боль. Неожиданно для самого себя он задохнулся, когда невозможно холодное лезвие оставило кровавую полосу вдоль грудины.

Потолок грузового трюма начал подниматься, листы металла вывернулись наружу и дрожали в безвоздушном пространстве подобно мертвым листьям на ветру. Целостность корпуса нарушилась, и воздух улетучился. Паломники со спокойствием и радостью на лицах посмотрели на разрыв в борту «Фаланги», а затем их глаза взорвались, превратив глазницы в кровоточащие провалы. Сквозь боль Н'Кало видел, как поток воздуха отбросил с головы одной женщины капюшон, открыв ее восторженное лицо и вспенивающуюся на губах кровь. Тело другого паломника, невероятно дряхлого старика, который, похоже, был среди них главным, казалось, окончательно иссохло, когда он поднял морщинистое лицо к источнику падающего на него света.

То был свет Кравамеш, звезды, вокруг которой обращалась «Фаланга». Пламенно-оранжевый свет пробивался сквозь кружащиеся возле пробоины в корпусе обломки. Корпус разошелся еще сильнее, как открывающийся глаз, и последние потоки воздуха выплеснулись наружу.

Паломники умирали, один за другим теряя сознание. Н'Кало понял, что ему специально оставили броню для того, чтобы он мог дышать, когда развалится грузовой трюм.

Пила отодвинулась. Теперь, когда воздуха не было, звуки могли передаваться лишь в виде вибраций через пол. Слабый шум сервомоторов выпрямляющегося манипулятора. Шумный вдох Н'Кало через системы подачи воздуха в доспехе, когда холод коснулся открытой раны в груди.