– Есть хочу, – сказал Никита, стараясь не смотреть в глаза Вале, продолжавшей глупо улыбаться.

– Ужин нам еще не готовили, – ответила девушка. – Нужно подождать.

– Вам здесь еще и готовят?

– Да. В будние дни приходит женщина и готовит для всего персонала.

– И долго ждать?

– Еще пару часов.

– Я сейчас хочу. У тебя что, совсем ничего нет?

– Нет, – с сожалением ответила Валя. – Мне зарплату еще не дали, и я сама ем только тогда, когда кормят всех.

Никита пошел в общий душ, но и там его ждала неудача. «Ну сколько можно мыться!» – думал парень, ожидая своей очереди. Он простоял у двери минут двадцать, после чего стал настойчиво стучать. Через минуту оттуда вышел молодой человек – студент первого курса экономического института, который снимал в хостеле комнату, не желая жить в студенческой общаге, где было слишком много правил.

– Ты чего так долго? – грубо спросил Никита.

– А ты кто такой вообще?

– Какая разница? Ты здесь не один.

– Чего? Хочешь поговорить? Давай выйдем.

– Зачем выходить? Здесь давай.

– Тут камеры в коридоре. Нас могут выгнать.

– Я еще с молокососами не выяснял отношения.

– Ну что ты быкуешь на ровном месте? Я услышал, что стучат, и сразу вышел, – оправдывался студент.

– Ладно. Тебя как зовут?

– Вова.

– Никита.

Парни пожали друг другу руки.

– Приходи в кинозал. Сейчас еще пацаны подтянутся. Будет весело.

– Что еще за кинозал?

– У нас телик только в одной комнате. Мы всегда по вечерам там тусим. Пиво пьем. Сейчас уже народ потихоньку будет собираться.

– Приду, – ответил Никита и пошел принимать водные процедуры. Освежившись прохладным душем, он отправился в «кинозал». Там уже был его новый друг Вова и еще несколько прыщавых первокурсников. Вова ел котлеты и какие-то салаты – продукты ему регулярно передавала мама.

– Будешь? – спросил Вова, заметив, как жадно Никита смотрит на еду.

– А что там у тебя?

– Котлеты. Селедка под шубой. Оливье.

– Котлеты и оливье давай, а под шубой сам ешь. Ненавижу рыбу.

Вова поделился ужином, и Никита, не стесняясь, стал угощаться. В «кинозале», кроме общего телевизора, была еще стиральная машина, которой пользовались все жильцы. В комнату вошла девушка с тазиком одежды, облаченная в одно лишь полотенце. Блондинка молча складывала белье в машинку и на возгласы парней не обращала никакого внимания. Никита продолжал наслаждаться чужой едой, успевая при этом рассматривать полураздетую девушку. Она ушла, а парни продолжали говорить о ней.

– А Машка ничё такая, да? – сказал Вова, заметив, как отреагировал Никита на незнакомку.

– Зачет. Смелая девочка. Ходит здесь полуголая, соблазняет чуваков. И не боится ведь.

– Да, она секси… Всегда в одном полотенце ходит, – ответил Вова, покраснев. Он только хотел казаться продвинутым и взрослым парнем. На самом деле он был застенчивым маменькиным сынком, который никогда еще не встречался с девушками. Машу действительно всегда видели только в полотенце, но каждый раз оно было другое. А вот в одежде, которую она постоянно приносила для стирки, ее не видели никогда. «А здесь не так уж и плохо», – подумал Никита, вспоминая симпатичную девушку.

Глубокой ночью, когда все парни уже разошлись по своим комнатам, Никита пошел спать. Войдя в комнату, он увидел, что Валя, в наушниках и с микрофоном для караоке, сидела перед компьютером и разговаривала с родителями на своем родном украинском языке. Ее речь вызывала у Никиты еще большее отвращение. «Какой дурацкий язык», – подумал он. Валя попрощалась с родителями и легла рядом с Никитой. После того, что он услышал, она стала ему еще омерзительнее. Ему и одному было тесно на крохотной кровати Вали, а как поместиться на ней вдвоем, он даже не хотел думать. «Потерпи. Скоро все закончится», – убеждал себя Никита и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, заговорил.

– А что такое хвилиночка?

– Это значит минута.

– А час у вас как будет? Хвилынище? – спросил Никита, громко рассмеявшись.

– Тише. Пришел директор. Он не должен знать, что у меня кто-то есть.

– А я знаю, как на вашем будет сексуальный маньяк, – перешел на шепот Никита.

– И как?

– Писюньковый злодий, – сказав это, он снова рассмеялся, но на этот раз намного тише.

– Дурачок. Это шутка. Такого нет в украинском, – еле слышно ответила Валя.

Несколько минут они пролежали молча. Никита хотел поскорее уснуть, чтобы утром сбежать от некрасивой украинки, прижимавшейся к нему всем своим телом. Ему было тесно, а от навязчивых объятий Вали еще и жарко. Тишину прервал звук, доносившийся из труб в стене.

– Что это? – спросил Никита.

– Канализация. Мы же не только под супермаркетом. Это канализация всего дома.

– Этого еще не хватало. И как долго это будет продолжаться?

– Всю ночь.

– Я в шоке. И как ты живешь в этом сортире?

– Привыкла.

После недолгой паузы Валя спросила:

– А ты ищешь работу?

– Ах, вот оно что. Ты, оказывается, такая, как все. Кругом одни проститутки. Вас только деньги интересуют, – с презрением произнес Никита.

Валя не знала, что ответить на эти беспочвенные обвинения, которые преследовали лишь одну цель – оправдать безделье.