Он полагал, что слежки за ними внутри лаборатории все-таки не велось. Если это было не так, то, скорее всего, их схватили бы сразу же, прямо на выходе. Тянуть с этим хозяин вряд ли стал бы.

Поэтому Хуарес, уверенный в еще одной небольшой победе, шел к своему жилищу и улыбался. Все равно этого никто не видел. Даже помощник, который шагал рядом и молчал.

— Все получилось, — констатировал доктор. — Завтра поедем к девочкам. Развлечемся как следует. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, — ответил ассистент. — Я просто жду не дождусь, когда это произойдет.

— Потерпи немного, и твои мечты осуществятся, — подбодрил его ученый. — Я уже и сам только об этом и думаю.

Если их кто-то и слышал со стороны, то понять мог только буквально. А речь ведь на самом деле шла не о публичном доме, а о побеге, который Хуарес запланировал осуществить по дороге туда. Именно этого момента оба ожидали с замиранием сердца. Но до него оставалось еще как минимум семь-восемь часов.

— Приму душ. Перекусывать не буду. Выпью снотворное, а то мысли спать не дают. Сделай так же. Нам надо выспаться, — тихо сказал Эрнан.

— Да, конечно, — согласился лаборант. — А то башка и вправду всякой ерундой забита.

Оставив джип на окраине деревни, Гомес и его подельники направились к дому Сабелья. О том, где расположено его жилище, они успели разузнать чуть раньше. В темноте отыскать нужную улицу было не так просто, зато под покровом ночи контрабандисты практически не таились.

Держа наготове оружие, заговорщики двинулись к дому. Никто и ничто им при этом не помешали. В окнах царила темнота. Гомес решил, что хозяин и все его гости спят. Это означало, что следовало не медлить и начинать атаку на дом.

Вожак оставил несколько человек под окнами, сам же со всеми остальными двинулся к входным дверям. Выждав некоторое время, он подал сигнал. Громилы ринулись к дверям, довольно легко выбили их и ворвались в дом.

Им сразу же пришлось включить фонарики. Они обошли все комнаты и не обнаружили ни хозяина, ни его гостей. Все исчезли, словно испарились. Педро попытался включить свет, но безрезультатно.

— Черт побери! — негромко выругался он. — Неужели Отаменди опять от нас ускользнул? Я не хочу в это верить. Куда он и его дружки могли подеваться? Кто их предупредил об опасности?

— Если кто-то предупредил, то мы это позже сможем вычислить, — заметил Педро и высказал предположение: — Думаю, что они не ушли далеко. Не удивлюсь, если сейчас нас слышат.

— Что? — удивленно переспросил вожак.

Ответа не последовало. Все присутствовавшие замерли. За одним из ближайших окон началась странная возня, звуки которой вполне отчетливо были слышны в доме. Ничего хорошего этот звук не предвещал. Во дворе действительно происходило то, что резко сокращало шансы заговорщиков на хотя бы минимальный успех затеи.

Под этим окном, как и было условлено, стоял один из боевиков и ждал, когда же ему наконец-то придется открыть стрельбу по противнику, выпрыгивающему из оконного проема. Об опасности откуда-то со стороны он даже и не думал. А она существовала и очень скоро проявила себя.

Юркая тень проявилась в темноте и стремительно понеслась к громиле, стоявшему на стреме. Тот едва успел услышать шорох, а вот повернуться даже и не смог. Кто-то его перехватил и без колебаний перерезал горло. Бедняга начал трепыхаться. Как раз таки этот шум и привлек внимание заговорщиков, находившихся в доме.

Подельник, стоявший у другого окна, тоже что-то услышал. Он резко повернулся, направил автомат в сторону источника шума. Но тут в ближайших кустах раздались несколько приглушенных хлопков. По нему стреляли из пистолета, оснащенного глушителем. Одна пуля попала в грудь, а вторая — в висок. Охранник рухнул на землю.

Еще один их товарищ понял, в чем дело, и бросился к входным дверям. Он надеялся, что там его не настигнут. Его дружки сумеют дать отпор врагам. Те, как оказалось, не просто начали атаку, но еще и оттуда, откуда ее никто ни под каким соусом не ожидал.

Боевик буквально влетел в двери, забыв обо всем на свете. В том числе и об элементарной осторожности. Едва двери распахнулись, а он перескочил через порог, на него обрушился автоматный огонь. Подельники приняли парня за вражеского штурмовика и расстреляли его.

Когда им это стало ясно, кто-то из боевиков запричитал, сожалея, что они в суматохе завалили своего. Гомес на это только выругался. Наказывать кого-либо за это недоразумение он не собирался. Тем более в то время, когда каждый боец был на счету. Он приказал закрыть двери и завалить их шкафами и прочей мебелью.