— Извиняемся, конечно, но… предъявите, пожалуйста, документы, граждане, — сказал Донцов.

Монахиня и чернобородый, молча, предъявили свои документы. Донцов просмотрел их и вернул со словами:

— В порядке… А это кто? — кивнул он на гроб.

Чернобородый скорбно и придушенно ответил:

— Жена… — и протянул бумагу.

Донцов прочел и произнес:

— В Стамбул… к её родителям-эмигрантам… Что ж, в порядке… — вернул бумагу.

— Такова воля упокоенной, — печально прошептал чернобородый.

— Да-а… Сочувствуем… — подошел к гробу Донцов. — Еще раз великодушно извините за причиненное беспокойство, граждане …

Кира у гроба вдруг спросила:

— Извиняюсь, но что это на глазах покойной?

— Пятаки… по-христианскому обычаю, барышня, — промолвил чернобородый.

— Живые? — и решительно сняла она пятаки с глаз умершей.

Вдруг, под дикий крик монахини, словно подброшенная пружиной, из гроба выбросилась «покойница» с маузером в руке. Одновременно с ней вскочил и чернобородый с наганом. Но выстрелить никто из них не успел. Из браунинга Киры щелкнул выстрел, «покойница» охнула и, падая, опрокинула гроб. Из него посыпались ценности. Донцов, как рысь, набросился на чернобородого и сбил его с ног. Кира и пограничник набросились на бандитку и скрутили ей руки.

— Осторожнее! Ранена! — завопила мнимая покойница, — Ненавижу-у! Ненавижу… Убейте, красные гады, убейте! — истерически зарыдала она.

Донцов с другим пограничником обезоружил чернобородого и, заведя ему руки за спину, поставили на ноги. Перед всеми, уже без бороды, предстал Барсуков.

— Фенита ля комедия… — усмехнулся он.

Кира подошла к забившейся в угол каюты монахини, сорвала с неё черный платок и опросила:

— Что за маскарад, Люба?

Капитан Крокос медленно отступал к выходу. Но ему преградил путь подталкиваемый пограничником За-гребельный. Вошедший за ними Железнов обвел арестованных взглядом и сказал:

— Конец, мадам Баранова, и вашему Барсукову. Конец и вашим черным делам, капитан Симонс Крокос и вашему помощнику Токосу, бывшему белогвардейскому поручику Загребельному…

Когда Железнов закончил свой рассказ, посыпались вопросы:

— Так кто такие Баранова, Барсуков, Люба?

— Баранова, настоящая её фамилия Крутенко. Завладев документами участницы гражданской войны Барановой, ей удалось поступить на службу в органы ГПУ и информировать, предупреждать своего дружка Барсукова — бандита по кличке «Корсар». А Люба — любовница этого бандита. Что же касается бывшего белогвардейского поручика Загребельного, то вам станет ясно из рассказа в газете, о чем я говорил.

— Так от арестованных вы узнали о месте клада во дворце? — последовал вопрос.

— Нет, о месте клада мы узнали, скажем, просто по смешной случайной истории…

— Расскажите, расскажите, пожалуйста? — посыпались просьбы слушателей со всех мест зала.

Среди таких голосов можно было, хотя и с трудом, отличить и слово великого искателя.

— Ну что же, раз уж так просите… — улыбнулся Железнов. — Расскажу… — и посмотрел на главврача. Тот взглянул на часы и кивнул ему со словами:

— Время до ужина отдыхающих еще есть, Петр Иванович.

— Ночной сторож дворца, о котором пойдет речь, — начал говорить комендант погранзоны, — поздним вечером неожиданно услышал жалобное и настойчивое мяуканье кота. Сторож удивился, что кот просился из самого дворца. Двери были закрыты и охранник ничем ему не мог помочь, выпустить его оттуда.

Просительное мяуканье кота продолжалось и сторож, обходя дворец, просматривая всё ли в порядке, подходил к двери, откуда доносилось мяуканье, покачивал головой и разводил руками.

И так повторялось не раз. Но вот в один такой приход к мяукающей двери, сторож вдруг отчетливо услышал какой-то стук. Будто где-то внизу здания кто-то что-то долбил. А когда приложил ухо к двери, то отчетливо услышал удары молота по зубилу, вгоняющему в стену.

— Померещилось… — прошептал он. — А тут еще и котяра… Отошел, а когда снова был у этого места и прислушался, то удары кувалды по металлу услышал явственно.

— Утром доложу директору, — решил он.

Сдавая смену, сторож поделился с директором дворца-музея своими ночными наблюдениями. И тот немедленно с хранителем музея и другим сотрудником начали производить тщательное обследование близлежащих помещений, откуда мог доноситься такой долбежных стук.

После тщательного обследования близких мест, директор и его сотрудники перешли в подвал. И каково же их было удивление, когда увидели следы части выбитого диабаза в восточной стене. Было понятно, что кто-то прорубил лаз в подполье.

— Ну и чудеса, ну и чудеса, — только и мог промолвить директор. — Нет, нет, здесь что-то не так, товарищи, — сказал он.

Вызвали милицию и расширили вскрытие этой части стены вглубь. И когда это сделали пролезли в подполье. Вот там, товарищи, там всё это и было нами и найдено, — заключил часть своего рассказа Железнов.