Шрифт:
Я проснулась, пошарила рукой под подушкой, нашла записку, в которой после слов признательности и любви было написано: «А. М. пригласила меня для длительного конфиденциального, весьма важного разговора «tete-а-tete» [16] . Понятно, значит, теннис не состоялся, и Кин сидит сейчас в кабинете у Александры Михайловны.
Что же мне делать, раздумываю я, продолжить работать над историей Аландских островов, о которых наши газеты тогда писали как о револьвере, нацеленном на Ленинград, или испечь давно забытые пироги, тем более что сегодня воскресенье и по радио сообщили о нашем летнем успешном продвижении на Курском выступе и на Кавказе.
16
Tete-a-tete (фр.) — с глазу на глаз.
Кин вернулся взбудораженный, озабоченный, рассказал мне о беседе с Коллонтай. Постараюсь восстановить в памяти их диалог.
По моему восприятию, он выглядел так.
А. М. Очень, очень важно мне с вами посоветоваться. Сейчас даже шведы пересматривают, вернее, выправляют свой нейтралитет. Я вспоминаю, что король Густав V [17] пожелал победы Гитлеру в войне против Советского Союза и грозил отречься от престола, когда шведское правительство готово было отклонить германское требование о транзите их войск и техники через Швецию… Времена наступили иные.
17
Аландские острова— группа островов и скал, принадлежащих Финляндии, у входа в Ботнический залив Балтийского моря.
К. Вы правы. Вспомните, вопреки давлению Берлина шведы не пошли на запрет компартии.
А. М. Я все время думаю, как при помощи тех же шведов вырвать Финляндию из этой войны. Вы хорошо знаете эту страну, ее людей. Давайте вместе подумаем, как подойти к этому.
К. Да, мне довелось работать там четыре года.
А.М. И вы вели с финнами переговоры о заключении добрососедского соглашения.
К. К сожалению, финал тогда был драматичный.
А. М. Мне бы хотелось знать, как все это начиналось и проходило. Я об этом наслышана, много читала, а сейчас мне важно узнать обо всем из первых рук.
К. Это было в 1938 году. В начале апреля я был вызван из Хельсинки в Москву. Обычно каждый вызов объяснялся — к чему следует быть готовым. Но даже когда я прибыл в Москву, на Лубянку, мне было сказано только то, что меня вызывают на самый верх.
Хорошо помню — это было 7 апреля утром. У Спасских ворот я предъявил дежурному офицеру свое удостоверение личности. Молодой человек в гражданской одежде предложил проводить меня. В правительственном корпусе Кремля я был впервые. В приемной, очевидно, дежурный секретарь, взглянув на часы, сказал: «Присядьте, пожалуйста, через пять минут вас примут», Я еще не понимал, кто меня примет и по какому вопросу. Но вот раздался тихий звук зуммера. Секретарь распахнул дверь и пригласил меня пройти. Я вошел в кабинет и, к моему изумлению, увидел Сталина. Я стал по стойке «смирно».
Иосиф Виссарионович вышел из-за стола.
«Здравствуйте, здравствуйте, надеюсь, вы знакомы, — указал он рукой на присутствующих здесь Молотова и Ворошилова. — Присаживайтесь. Расскажите, пожалуйста, о себе, мне тут дали о вас «объективку», а я предпочитаю лучше раз увидеть и услышать».
Я доложил свою несложную биографию.
Затем Сталин стал подробно расспрашивать меня о Финляндии и проявил при этом хорошее знание истории и культуры нашего соседа.
«Сосед невелик, но границы его с нами уже растянулись более чем на тысячу километров. Кроме того, мы соседствуем с ним на Баренцевом море и на Балтике».
Сталин был хорошо осведомлен не только о политической, экономической и культурной жизни страны, он интересовался вооруженными силами, регулярной армией, воздушным и военно-морским флотами и военными формированиями партии ИКЛ [18] .
Когда я сказал, что финны имеют два крейсера — «Ильмаринен» и «Вяйнямойнен», Сталин живо отреагировал: «О, это из древнего финского эпоса «Калевала». Спросил также, много ли сохранилось у финнов карельской березы, поинтересовался, чем финны привлекают в свои реки и водоемы угрей из Саргассова моря [19] . Задал вопрос, знаком ли я с композитором Сибелиусом. Я был поражен широким диапазоном познаний Сталина. Как видно, к этой беседе он основательно подготовился.
18
ИКЛ— в то время самая крупная националистическая партия в Финляндии, ее организации были в каждом населенном пункте.
19
Саргассово море отличается скоплением водорослей и рыб.
А. М. О, я знаю, он на это и рассчитывал. Иосиф Виссарионович любит произвести впечатление.
К. Иногда Сталин делал паузу, молчал и молча чистил свою трубку, набивал ее свежим табаком. Трубка в его руке походила на четки. Он все время «играл» ею — постукивал по столу, посасывал, разжигал, и я заметил, что Сталин, как и я, левша. Но я, как и он, пишу правой рукой.
А.М. А мне кажется, что он больше действует не правой, — многозначительно сделала она ударение на последнем слове.
К. И все же я не понимал, зачем я тут понадобился.
А. М. Какие вопросы вам задавали Молотов и Ворошилов?
К. Пока Сталин меня расспрашивал, они молчали. Наконец Иосиф Виссарионович, обратившись к ним, спросил: «Ну, как ваше мнение, поручим ему?» Оба в знак согласия кивнули головой. «Так вот, дорогой товарищ, товарищ…» — замялся Сталин. «Рыбкин», — подсказал я. Сталин засмеялся. «У вас, разведчиков, всегда столько фамилий, профессий, что вы, наверное, в них сами запутались… Мы решили уполномочить вас вести строго секретные переговоры с правительством Финляндии». Молотов вставил: «Полпреда Асмуса мы отозвали, и вы будете временным поверенным в делах. До приезда нового полпреда». «Вы решили, — спросил Сталин у Молотова, — послать туда этого директора электростанции, как его? Древесный? Деревянный?..» — «Деревянский», — уточнил Молотов. «Но об этих переговорах ни одна душа не должна знать, — предупредил Сталин. — Речь идет о нашем желании заключить с Финляндией двусторонний оборонительный договор на случай, если Германия через территорию Финляндии напала бы на Советский Союз. СССР со своей стороны даст гарантии о своих мирных намерениях в отношении Финляндии и обеспечит независимость страны».