Надо сказать, что украинские чекисты в 1921 году вышли на человека, который был оставлен Коновальцем для нелегальной работы на Украине. С его помощью в Москве решили расколоть ОУН изнутри.

Эта задача и была возложена на Андрея — Судоплатова. После непродолжительной, но очень интенсивной подготовки его нелегально перебрасывают через финскую границу и внедряют в ОУН под видом племянника лидера организации на территории СССР. Постепенно он сумел войти в доверие и к Коновальцу.

Работа под видом корабельного радиста давала Судоплатову возможность время от времени возвращаться на корабле на Родину. Впервые он вернулся летом 1937 года.

— К тому времени, — говорит Павел Анатольевич, — игра с ОУН велась уже более двух лет. Встал вопрос, что же делать дальше. Обсуждался он и на комиссии ЦК ВКП(б), на которой заслушивали также и меня.

Вскоре после той комиссии Ежов впервые привел Судоплатова к самому Сталину.

— Я растерялся, долго не мог взять себя в руки, — вспоминает Судоплатов. — Начал что-то лепетать о том, какая честь для любого коммуниста, члена партии увидеть товарища Сталина. Ежов молчал, как воды в рот набрал.

— Мне нужны факты, предложения, — прервал Сталин. — Поезжайте в Киев, посоветуйтесь там с украинскими товарищами, проработайте этот вопрос и через неделю доложите мне.

Вторая встреча со Сталиным произошла у Судоплатова в самом конце того же 1937 года. В тот день в кабинете у вождя был председатель ЦИК Украины Петровский.

Судоплатов начал доклад с предложения об использовании своих каналов в ОУН для дальнейшего проникновения нашей разведки.

— Неправильно мыслите, — раздраженно перебил Сталин. — Пусть эти убийцы, которые начали грызню между собой, до конца перебьют друг друга.

К тому времени внутри ОУН разгорелась настоящая драка. В 1936 году осмелившийся выступить против Коновальца один из руководителей ОУН Костырев и его группа исчезли. Были стычки у Коновальца и со Степаном Бандерой, который против воли первого организовал убийство министра внутренних дел Польши генерала Бронислава Перацкого.

— Подумайте, как обезглавить ОУН. Это не должна быть просто месть вешателю рабочих киевского «Арсенала», — сказал Сталин. — Подумайте над его слабостями. Он, кажется, любит конфеты?

А вскоре уже в кафе «Атланта» в Роттердаме Андрею вручили большую коробку конфет в красивой упаковке с украинским орнаментом.

— Когда я взял ее в руки, у меня все как будто оборвалось внутри, — рассказывает Павел Анатольевич. — Подарок для Коновальца был уже «заведен». А везти эту коробку предстояло через весь город. В трамвае я даже поближе сел к полицейскому — очень боялся, что какие-нибудь воришки вырвут из рук.

— С Евгением Коновальцем мы встретились, как обычно, в одном ресторане около полудня. При встречах мы подолгу спорили о методах «нашей борьбы» с большевиками. Коновалец был словно одержим идеей террора. Он считал, что, только утопив советскую территорию в крови, можно добиться независимости Украины.

Поговорили. Договорились встретиться еще раз вечером. На прощание Судоплатов вручил лидеру ОУН большую коробку конфет.

— Взрыва я не слышал, — говорит Павел Анатольевич, — в тот момент я как раз зашел в один магазин купить шляпу, чтобы хоть как-то сменить внешность Но увидел, как в ту сторону, откуда я пришел, побежали люди.

Интересно, что после гибели Коновалъца оуновцы, разумеется, с нашей подачи, распространили несколько версий этого убийства. Одна из них «свидетельствовала», что лидер ОУН пал жертвой немцев, гестапо, поскольку Берлин был недоволен выходом Коновальца из-под контроля. По другой версии — его убили польские спецслужбы. Не исключали, конечно же, и руку Москвы.

Так уж сложилась судьба у Судоплатова, что борьба с украинским национализмом стала одним из главных направлений его деятельности — и как «рядового» разведчика, и как одного из руководителей советской разведки. Его борьба с ОУН не закончилась уничтожением Коновальца. Во время войны и в первые послевоенные годы уже в качестве начальника Четвертого управления МГБ он будет лично руководить разгромом националистического подполья на Западной Украине.

В декабре 1938 года угроза ареста нависла и над Судоплатовым.

— На партсобрании поставили вопрос о моей связи с арестованными руководителями разведки, в том числе с Балицким, Горожаниным, благодаря которым я и оказался в свое время в Москве, — вспоминает Павел Анатольевич.

Вскоре на заседании партбюро принимается почти единогласно (воздержался только что возглавивший разведку П. М. Фитин) решение об исключении из партии.

До очередного партийного собрания, которое наверняка бы утвердило решение партбюро, оставалось несколько дней. Ну а потом, конечно, неизбежный арест.