— Да, Коновалов. Они по Челюскинцев машину преследовали. Уже по колесам хотели стрелять. А оказалось, там сын Коломоеца со своими б… дями катался…

Коломоец был начальником отдела ГИБДД Елецка.

— Черт. Скорее бы уж он докатался до какого-нибудь столба, урод малолетний… И что?

— Догадайся, что. Тут же его батя подскочил. Парень, мол, пошалил, с кем не бывает. Бойцы мне трубку передали. Так этот м… к намекнул, — мол, если решите пацана доставлять, я свои патрули с улицы отзываю.

Гензер зло оскалился.

— Гнида. Ничего, мы ему это вспомним. Когда из области начальство приедет. Первый на увольнение пойдет, сукин сын. Больше ничего?

— Пока нет. Я в отдел пытался дозвониться… Глухо. Сотовый дежурного, Гончара, все рабочие — ноль.

— Пожар на подстанции, весь север города обесточен. Может, ретранслятор тоже?

— Так я со своими созванивался. Что, только в отделе сотовые отрубились?

Гензер вспомнил про Муртазина.

— Погоди, я в отдел Колю послал. Уже там должен быть.

Гензер набрал номер Муртазина. В динамике сотового Гензера что-то пару раз щелкнуло. Чертыхнувшись, он проверил сеть и набрал номер снова.

В этот раз сигнал прошел.

— О, гудок!

Телефон тихо вибрировал в кармане Муртазина. Тело опера лежало на крышке капота расстрелянной машине. Потоки воды немедленно смывали кровь, которая уже не хлестала, а медленно сочилась из его вскрытого черепа, и на землю с капота стекала розовая жижа.

— Трубку не берет.

— Может, нет сигнала?

— Да есть сигнал, есть, гудки-то идут! Он тупо трубку не берет.

Гензер слушал гудки полминуты. Затем звонок просто затух, без голоса оператора «Абонент не отвечает», без щелчков и других звуков.

Гензер мотнул головой. Он начинал нервничать. Сейчас, когда первый шок после расстреля патруля прошел, до Гензера вдруг дошло: такого не было никогда.

— Я Муртазину сказал, перезвонить, как разберется, — напряженным голосом возразил Гензер. — Нет сигнала — отъедь от отдела и перезвони! Гудок прошел, пусть и не с первого раза, но он тупо трубку не берет. В отделе тоже. Ни стационарные, ни мобилы. Ты на выделенку звонил?

— Гудка не было.

Гензер напрягся еще больше. Впервые за четверть века в органах майор нервничал не за отдельных сотрудников, а за святая святых — ОВД Елецка.

— И там трубку не берут?! Это же выделенка! Там трос под землей проходит, энергоснабжение пульта идет от независимого источника. У нас генератор собственный, е… твою мать!

Гензер убрал телефон в карман. Пальцы почему-то плохо слушались. Нервы… Гензер напряженно посмотрел на Крука:

— Жень, что-то не так. Я могу понять любой сбой по отдельности, но не все же одновременно!

Крук вздохнул. Мысли об отделе сейчас совершенно не шли ему в голову.

— До Жданова пробовал дозвониться? Он от участковых дежурит сегодня.

Гензер кивнул и набрал участкового. На этот раз майору повезло — через три гудка в динамике зазвучал настороженный голос Жданова:

— Товарищ майор?

— Ты где?

— А я это… на заявку ездил, по угону… — принялся оправдываться участковый. — Потом домой заскочил, а раз из отдела больше не дергали, то я и…

— Ноги в руки и дуй в отдел. Там ни один телефон не отвечает, даже выделенка.

— Так это, товарищ майор, гроза. Без света сидим, у меня дома тоже ни…

— Проверь что там и сразу же мне позвони. Сразу же. Минут через 20 чтобы позвонил.

— Но товарищ майор…

— Ты в пяти минутах хотьбы от ОВД живешь! — почти рявкнул Гензер. — Идешь, проверяешь и звонишь! Если из отдела недозвон, то отъедь, пока сигнал не появится, Но мне нужно подтверждение, что все в порядке. И я время засекаю! Понял?

Участковые уголовному розыску не подчинялись, но Гензер был кандидатом номер один на кресло начальника ОВД, которое освобождалось через полгода, когда нынешний подпол собирался в отставку. И в отделе об этом знал каждый. Поэтому перечить майору из угро было себе дороже.

— Так точно, — отрапортовал Жданов без энтузиазма. И, отключившись, всласть выматерился, говоря замолчавшей трубке все, что о ней думает. После чего побрел одеваться.

— Бать, ты где?

— Приемная.

Застучали шаги. Володя прокрался в приемную. Буров сидел у окна, курил, обхватив сигарету ладонью, чтобы скрыть огонек, и изредка поглядывал на улицу.

— Куда они делись?

— Двое стоят за тачками, но не делают ничего, — устало отозвался Буров. — Просто контролируют. Остальные смылись куда-то.