– Постой, но, как же так? Как? Ты же…, м,… тебя же,… еще, тогда,… восемнадцать лет назад… тебя и еще троих,… я помню, тебя…

– Ну так и скажи, повесили. Что ты все не решаешься никак, Володя?

Теперь у Владимира появилось время лучше разглядеть брата. Он сидел перед ним как и тогда, он сам не видел, но ему рассказывали. Их завели на плац, они взошли на виселицу, отказавшись от священника, им надели на голову черные мешки, надели петли, и открыли яму. Все было очень просто, и Владимир сотни раз представлял это все. Именно таким он представлял брата, таким он и сидел здесь рядом с ним. В арестантской шинели, небритый, но при этом он не оставлял впечатления небрежного человека, волосы были аккуратно заглажены, лицо даже как будто вымыто было. Но это был его брат, брат, повешенный в мае 87—ого, вот что было самое странное.

– Как же так? – спросил Владимир брата, – Ты что, видишься мне?

– Тут есть три варианта, Володя, выбирать тебе. Вариант номер один: я пришел к тебе после смерти, чтобы сказать что-то важное, за какой-то целью, о которой известно мне и еще Богу, в которого, если ты выберешь этот вариант, тебе непременно придется поверить. Ты ведь не объяснишь привидение с помощью диалектического материализма, ведь так? Или объяснишь? Да, нет, с помощью философии тебе тут далеко не уехать. Вариант второй, самый простой, на мой взгляд, но тут бы я тебе бритвой Оккама пользоваться не советовал, можешь порезаться, так вот, сам вариант: ты сошел с ума. Видишь как просто, один заучившийся до сумасшествия русский революционер говорит в Цюрихской публичной библиотеке сам с собою. И наконец, третий вариант, несколько похожий на второй: за последнюю неделю ты спал в общей сложности не более двух ночей и у тебя легкое помутнение нервов, вызванное бессонницей и постоянным чтением экономической литературы. Ты ведь любишь думать, вот и решай, почему я здесь.

– Какое-то безумие, какое-то… Что со мной? – Владимир в самом деле решил, что он сошел с ума, он быстро пытался сообразить и проанализировать ситуацию, но где-то самым краешком своего разума он понимал, что анализу и соображению эта ситуация не поддается. Перед ним сидел его брат. Мертвый.

– Ну вот почему я так и думал, что ты сначала все-таки решишь, что свихнулся? – Несильно ты изменился.

– Так, постой, но если я понимаю, что я сошел с ума, значит, я не сошел с ума, правильно?

– Хорошо, – улыбнулся брат, – и что из этого значит?

– Я не знаю. – Твердо и уверенно ответил Владимир.

– И что же делать будешь?

– Знаешь, брат, если ты жив был и сейчас жив, то я тебе не прощу. Мама из-за тебя чуть не убилась тогда.

– Я знаю, Володя, но, к сожалению, меня казнили. – Грусть отразилась на его молодом и странном лице.

– Так почему же я тебя вижу?

– Решать тебе, брат.

Они помолчали.

Тут Владимир заметил, что в библиотеке, в читальном зале кроме него и брата никого не было.

– Брат, Саша, а где все?

– А ты успокоился и готов к диалогу?

– Я думаю, что я еще не все понимаю, но что я точно могу, так это говорить с тобой. Так что давай поговорим. Скажи, ты знаешь, где все?

– Нет, Володя, не знаю. – Признался Александр Ульянов.

– Отлично. – Прыснул Володя. И тут же улыбнулся.

– Ты чего это? Что смешного?

– Я, я никогда бы, нет…, никогда не мог подумать, что сойду, знаешь, с ума сойду.

– Знаешь, Владимир, по-моему это не так уж смешно. – серьезно и тихо сказал Саша.

– Да, что ты, посмейся, ты чего такой угрюмый. Пришел и угрюмый сидишь тут, мертвый ведь, мертвый? Вам веселиться можно? Можно? Меня с ума свел… Кстати, сколько у нас с тобой времени?

– Ну, я могу сказать ответ, но тебе он не понравится.

– Сколько, мне уже все равно.

– У меня бесконечность, а у тебя, извини, не знаю, от тебя зависит.

– Да, – он опять рассмеялся, – Ха, если ты игра моего воображения или воспаленного сознания, а скорее всего так и есть, то что-то у моего воображения не очень хорошо с юмором и фантазией. Ничего-то и сказать не может.

– Володь, а если нет?

– А если да? Ты докажи, что я не сошел с ума, тогда тебе поверю.

– А ты докажи, что сошел.

– А чего тут доказывать, я вижу своего покойного брата и говорю с ним.

– Ты материалист. Как это скверно, у нас в семье одни материалисты. – Быстро и на выдохе парировал Александр.

– Мы о чем говорить будем? – через некоторое время спросил Владимир.

– Расскажи о себе, что есть твоя цель?

– Зачем мне тебе рассказывать? Поскольку из любого варианта, которыми ты объясняешь свое присутствие здесь, следует, что ты знаешь обо мне все. Так что обо мне нечего и говорить.

– Логично и правильно. Но о тебе как раз и есть, что говорить.

– Ну есть у меня задумка одна…

– Да знаю я твою задумку,…

– Мало того что ты все знаешь обо мне, ты еще меня и перебиваешь.

– А ты еще «задумка», это целое «задумище», эх ты, да если бы ты, хоть где, написал, что у тебя есть «задумка», разве б за тобой люди пошли? Скажи, что не задумка. Скажи, зачем все?

– Брат, я пытаюсь сделать то, что ты не смог. Исправить твои ошибки, сделать твою работу, отомстить за тебя!