«Что же мне теперь делать? – спросил он. – Кофе само пришло ко мне. Никто не просил Джанаки приносить его. Теперь, если я не буду пить его, никто к нему не притронется, и Джанаки будет расстроена».

Он попробовал немножко кофе и вскоре после этого начал регулярно пить его.

Возможно, вы спросите, какое отношение имеет буря в чашке кофе к освобождению и духовной реализации. Тот, кто не прошел через это, не сможет понять, какое огромное духовное влияние оказывали на нас все эти неприятности и конфликты. Наше чувство «я» отчаянно билось о скалу истины, но скала не поддавалась. Наше «я» вынуждено было сдаться, и это было наивысшим благословением. Порой казалось, что ярость Бхагавана вот-вот разнесет нас на клочья, и благословенны были те, кто видел в его гневе величайшую милость.

После многих лет служения на кухне я постарела, мое сердце стало слабым, и я больше не могла работать. Я перестала приходить в кухню и думала, что же мне делать дальше. Я не хотела есть, не работая, а собственных средств, чтобы жить самостоятельно в Тируваннамалае, у меня не было. Я думала уйти к своему близкому родственнику – врачу, который приглашал меня жить у него. Однажды ночью мне приснилось, что я прощаюсь с Бхагаваном.

Когда я упала к его ногам, он сказал мне: «Почему ты решила уйти? Кто в этом мире позаботится о тебе?»

Не обратив внимания на этот сон, я ушла из ашрама. Я оказалась в доме врача в субботу вечером. Этот врач, выглядевший вполне здоровым, неожиданно умер в полдень следующего дня. Тогда я отправилась в свой дом в Раманатхапураме, но и там всё не сложилось, и я чувствовала себя такой несчастной, что мои родственники купили мне билет и посадили на поезд в Тируваннамалай. Теперь нет мне места в этом мире, кроме как у его стоп – да я и не хочу ничего иного.

Если кто-то скажет, чтобы поддеть меня: «Ты так долго была с Бхагаваном и все равно испытываешь печаль и страдания», я отвечу так: «Каждый раз, когда я была в беде, я чувствовала на себе его милость. Мои величайшие страдания приводили меня к наивысшему блаженству. Бхагаван создает и разрушает меня. Я простая старая женщина; кто я такая, чтобы выбирать, если всё исходит от него одного?»

Я потеряла мужа, когда мне было шестнадцать лет. С того самого времени я пыталась жить той жизнью, которой по традициям должна жить вдова – вернуться в дом матери и посвятить жизнь молитвам Богу и медитациям. К моему счастью, моя мать сама занималась духовными поисками. Религия и поиск Бога были самым важным в ее жизни.

Возвращаясь домой из паломничества, которое мы совершали вместе, мы остановились у Аруначалы.

В Тируваннамалае нам сказали, что на горе уже десять лет живет молодой брахман-святой. На следующее же утро мы пошли на гору, чтобы увидеться с ним. С нами пошли такие же, как и мы, паломники. Мы сделали привал в Мулайпал-Тиртхам, приготовили еды и отдохнули. Возобновив восхождение, мы наконец встретили молодого свами у пещеры Вирупакша. Он сидел на кирпичной площадке рядом с входом в пещеру. Как только я увидела его, я сразу же поняла, что сам Бог Аруначала принял вид человека, чтобы даровать спасение всем, кто обратится к нему.

В то время ему было примерно тридцать лет. Его внешность была потрясающей. Его глаза были живыми и чистыми, как лепестки лотоса, и от него исходило сияние, словно он был из полированного золота. В тот раз, когда мы впервые пришли к нему, он долго смотрел на нас. Вершина Аруначалы возвышалась над нами, внизу виднелись огромные гопурамы храма, и глубочайшее безмолвие окружало свами. Пара женщин, пришедших с нами, начали шептаться. Одна хотела помолиться за свою невестку, чтобы она избавилась от бесплодия, но другая женщина ответила ей, что свами находится в возвышенном состоянии и не станет заниматься столь мирскими проблемами. В конце концов свами рассказали о несчастье молодой женщины. Он улыбнулся и воздел сложенные ладони к небу, словно говоря: «Все случается по воле Всевышнего».

Мы возвратились в Неллор, и впечатление от этого первого визита сгладилось. В то время я даже не думала, что вся моя жизнь пройдет у стоп этого свами.

Когда мне был тридцать один год, я поехала в Рамешварам в паломничество и на обратном пути остановилась в Тируваннамалае. Я расспросила людей о свами, который произвел на меня такое глубокое впечатление в мой предыдущий приезд, и узнала, что теперь он живет у подножия горы. В тот же день мы пошли к нему в ашрам. Ашрам был маленьким – соломенный навес над самадхи его матери и холл, выложенный плиткой, где посетители могли встретиться с ним. Он сидел на кушетке, и примерно десяток преданных сидели рядом на голом полу. Мы сидели в безмолвии минут десять, а потом вернулись в город.

В присутствии Бхагавана я ощущала внутреннюю тишину и безмолвие ума, но вдали от него я не могла воссоздать это переживание, хотя очень старалась. Большую часть следующего года я провела в напрасных попытках освободиться от мыслей.

В конце этого периода мои подруги собрались в ашрам Шри Ауробиндо в Пондичерри и взяли меня с собой. Они планировали остановиться там на неделю. Этот ашрам меня не очень впечатлил, и я оставила подруг там, а сама решила ненадолго съездить в Раманашрам. Перед моим отъездом мне приснился знакомый шастри (пандит) и спросил меня: «Зачем тебе ехать в Пондичерри? Доверься Бхагавану Шри Рамане Махарши. Это сам Бог. Он, без сомнения, приведет тебя к освобождению».

Даже несмотря на такой четкий сон и необычайно яркие переживания в присутствии Бхагавана, я не слушала советов, поскольку долго лелеяла идею поехать в Бенарес и провести там свою жизнь, совершая священный тапас. Я решила сначала пойти к Бхагавану, научиться у него медитации, а затем навсегда уехать в Бенарес. Моя подруга Парватамма решила поехать со мной в это духовное путешествие. Мы поехали в Тируваннамалай и сняли там домик [168] .

На второй день после нашего приезда я оказалась в холле с Бхагаваном. Он только что пообедал и сидел, откинувшись на спинку дивана и разъясняя Йоги Рамайе стих из «Бхагавад-гиты».