– Знаю. Но думать об этом не хочу. Нам теперь часом жить надо. И если час твой – радуйся на всю железку. Давайте договоримся – о войне ни слова. Лады?

– Валяй радуйся. Долг свой ты выполнил, совесть у тебя чистая, валяй радуйся.

– Вы так говорите, лейтенант, словно завидуете. А вы тоже долг свой выполнили…

– Да иди ты к черту и с выканьем, и с лейтенантом. Сказал вам – Володька я! Так и зовите. – И лейтенант задумался, так и не ответив Жоре.

А Сашка, видя, что скребет что-то на душе лейтенанта, сказал:

– Война все спишет.

– Глупость! – взметнулся Володька. – Самая настоящая глупость. Вы рядовые, вам что, вы никого на смерть не гнали… Ничего не спишется. Всю жизнь помнить буду, как глядели на меня ребята, когда я им приказ на наступление выкладывал… Всю жизнь… – и замолк лейтенант.

Посидели они еще немного, Сашка с Жорой кое о чем еще поговорили, а Володька мусолил одну самокрутку за другой и ни слова. Но надо и идти, понежились, и хватит. Перевязки на ранах у них пожелтели, бурые пятна на них выступили, а внутри присохли и при движении об раны терли, больно было. А с этим крюком на Бабино, возней с лепехами и отдыхом после потеряли они времени много, да и шли не ходко, дойти им дотемна к этому Лужкову вряд ли удастся.

И верно, к вечеру пришлось им в какой-то безымянной деревеньке ночлега просить.

Оприютили их две женщины пожилые, сестры видимо, и приняли хорошо, участливо, про войну спрашивали, и ужинали они щами, постными, ясно, но горячими. Хлебца им дали по кусочку махонькому и по две картофелины большие. И на том спасибо, и то здорово.

Предложили хозяйки две постели на троих (больше не было, свои уступали), но они отказались и постелились опять на полу. Спали крепко, потому как все же сытые были, хоть и не очень.

У Саши и Жоры раны ночью прибаливали больше, а у лейтенанта наоборот, тот с утра начинал кривиться и кисть раненой руки водой примачивать.

Из этой деревни вышли они вскоре опять на большую дорогу… Тут тоже машины ходили – и "газики" и "ЗИСы-пятые", – но на их поднятые руки ноль внимания. А лейтенант тяжелей всех шел, красный весь, небось жар поднялся, и каждую прошедшую машину матерком провожал.

И вот один "ЗИС" порожний показался, лейтенант на дорогу вышел, руку поднял, и по лицу видно – не отступит. "ЗИС" засигналил, но скорости, лярва, не сбавил и только в шагах нескольких от лейтенанта вывернул круто в лужу огромную, обдал Володьку грязью с ног до головы и дальше покатил.

И тут лейтенант не выдержал, матюгнулся жутко, из кармана пистолет выхватил (не знали, что при оружии он) и пальнул вслед два раза, хотел, видно, по шинам, но промазал. "ЗИС" тормознул до юза, из окна кабины высунулась рожа толстая, а затем и ствол автомата… Они замерли поневоле – чем черт не шутит, может, пьян шофер, бабахнет попугать, но ненароком и задеть может. Только Володька, пистолета не пряча, к машине поперся, шальной, право… Шофер дверцу открыл и вышел, стал баллоны задние осматривать. Ну, тогда и Сашка с Жорой тронулись.

Володька к "ЗИСу" подошел и криком:

– Ты что, гад, остановиться не можешь?! Видишь, ноги еле тянем.

– Полегче, лейтенант, и пушку спрячь, – спокойненько так сказал шофер. – Без запаски я. Пробил бы баллон, что делать, а я по заданию. Эх, надо бы по вас очередишку да в кювет загнать, может, опомнились бы…

– Голосуем, голосуем, и ни одна машина не остановится, – вступил Сашка.

– И правильно. Вы ж через полчаса обратно проситься будете.

– Это почему ж? – спросил Жора.

– А потому. Ну, ладно, залезайте, только по-быстрому.

Залезли в кузов. Жора бледный, зуб на зуб не попадает.

– Ты, лейтенант, эти штучки с пистолетом брось. На кого другого нарвался – и врезал бы. А я свои два месяца отгулять хочу.

– Не ной, отгуляешь ты свои два месяца. И бабешку какую найдешь побаловаться.

– Между прочим, – сказал Жора задумчиво, – странное дело, о женщинах совсем не думаю. И во сне не снятся.

– А с чего им сниться-то? – усмехнулся лейтенант.

– Нет, странно все же… Молодой я…

– Довела тебя, знать, Жора, передовая. Смотри, на всю жизнь можно таким остаться, – продолжал травить Володька.

– Неужто? – забеспокоился Жора. – Разве у вас не так?

– У нас? – засмеялся лейтенант. – Нам с Сашкой только подай. Верно, Сашок?

– Нет, правда? – волновался Жора.

– Ну, какие бабы, Жора? Другие мысли у нас – где пожрать, где курева достать… – успокоил его Сашка.

А дорожка не приведи Боже! Кидает их из стороны в сторону, и каждый толчок в ранах отдается, да еще бочка с бензином по кузову катается, то одного, то другого по ногам трахнет. Километров пять помучились, а потом застучали в кабину – давай останавливайся.