— Проси пощады!

— Черт бы тебя побрал, Джон Стюарт! Ладно, прошу пощады. А теперь дай мне встать.

— Идет.

Джонни поднялся. Бетти осталась сидеть, поджав ноги. Взглянув на Джонни, она рассмеялась. Оба были в грязи и царапинах, которые кое-где переходили в синяки, но чувствовали себя как нельзя лучше. Луммокс наблюдал за их шутливой борьбой не без интереса, но спокойно, поскольку Джонни и Бетти никогда не дрались по-настоящему.

— Джонни весь мокрый, — прокомментировал Луммокс исход поединка.

— Конечно, Лумми, он самый мокрый из нас. — Бетти оглядела приятеля сверху донизу. — Будь у меня две прищепки, я бы подвесила тебя на дереве. За уши, естественно.

— Сегодня такой день, что мы высохнем через пять минут.

— Я не промокла, ведь я в комбинезоне. А ты выглядишь как драный кот.

— Ну и пусть, — Джонни прилег, нашел сосновую иголку и задумчиво прикусил ее. — Какие здесь прекрасные места, Червячок. Может, нам не стоит идти в шахту?

— Знаешь что — после того как вся эта неразбериха кончится, перед школой мы вернемся сюда и разобьем здесь на несколько деньков лагерь. И Луммокса возьмем… пойдешь с нами, Лумми?

— Конечно, — согласился Луммокс. — Буду ловить. Бросать камни. Весело.

— И что бы о нас говорил весь город?

— Не капризничай. Мы здесь — и это главное.

— Это исключительный случай.

— Беспокоишься о своей высоконравственной репутации?

— Ну, кто-то же должен думать и о таких вещах. Мать говорит, что мальчишкам не нравится, если девочки проявляют уж очень большую активность. Она говорит, что все должно быть наоборот.

— Конечно, так было — и будет. — Бетти задумалась. — Но, Джонни, ты слишком прислушиваешься к словам матери.

— Наверное, так оно и есть.

— Старайся жить своим умом. А то ни одной девочке не придет в голову выйти за тебя замуж.

Джонни улыбнулся.

— Я этим и страхуюсь. Бетти моргнула и покраснела.

— Я не о себе говорю! Ты-то мне и даром не нужен. Джонни решил сменить предмет разговора.

— Честно говоря, — сказал он, — когда человек привыкает к чему-то, ему трудно жить по-другому. Вот, например, ты помнишь мою тетю Тесси? Она верит в астрологию.

— Не может быть!

— Точно тебе говорю. А ведь выглядит она вполне нормально, не так ли? Но с ней ничего не поделаешь, и я прямо схожу с ума, потому что она только об этом и говорит, а мать настаивает, чтобы я был с тетей вежливым. Скажи я ей, что у нее что-то с головой не в порядке, на нее это не подействует. Куда там! Я должен выслушивать ее бред и делать вид, что тетя совершенно нормальна, хотя она может сосчитать до десяти только на счетах.

— Счеты?

— Ну, такие прутики с нанизанными костяшками. Ей нравится, чтобы ее слушали, открыв рот, а я должен доставлять ей это удовольствие.

— А ты не доставляй, — внезапно сказала Бетти. — Не обращай внимания на то, что говорит мать.

— Червячок, ты оказываешь на меня плохое влияние.

— Конечно, Джонни, — согласилась Бетти. — Я рассказывала тебе, почему я развелась со своими родителями?

— Нет. Никогда. Это ваши дела.

— Так оно и есть. Но я подумала, если я тебе расскажу, ты будешь лучше понимать меня. Наклонись. — Притянув Джонни за мочку уха, Бетти стала что-то шептать. По мере того как она говорила, на лице Джона Томаса появлялось выражение искреннего изумления.

— В самом деле?

— Факт. Они этого никогда не оспаривали, поэтому я никому и не должна была говорить. Но так оно и было. Я пришла в суд и развелась, и мне дали профессионального опекуна без всяких нудных идей. Но, понимаешь, Джонни, я не для того все это рассказывала, чтобы ты хлопал глазами. То, что тебе досталось в наследство, еще далеко не все; ты сам должен быть личностью, индивидуальностью. Ты — это не твои родители. Не мать и не отец. Но ты слишком поздно стал понимать это. — Бетти выпрямилась. — Так что будь самим собой и имей смелость принимать собственные решения. И никому не подражай.

— Червячок, когда ты говоришь обо всех этих вещах, ты выглядишь такой… такой рассудительной.

— Потому что я всегда такая. А теперь я хотела бы заняться твоими припасами. Очень проголодалась.

— Ну прямо как Луммокс. Мешок с припасами наверху.

— Перекусим? — встрепенулся Луммокс, услышав свое имя.

— М-м-м… Бетти, я бы не хотел, чтобы он обламывал деревья, особенно днем. Сколько им потребуется времени, чтобы засечь меня?

— Думаю, не больше трех дней.

— Ладно. Я захватил еды дней на пять, просто на всякий случай. — Джонни отобрал двенадцать консервных банок и дал их Луммоксу. Открывать их он не стал, потому что Луммокс любил проглатывать их целиком и потом ощущать, как в животе у него внезапно становится тепло. Луммокс покончил со своей порцией консервов раньше, чем Бетти вскрыла свою банку.