Женщину не пропустили даже после того, как она назвала себя. Через какое-то время к ней все же подошел офицер и спросил, что ей нужно.

Она живет здесь, это ее официальное место жительства, и она требует, чтобы ее пропустили в дом. Она предъявила документы, испытывая нарастающее беспокойство. Изучая бумаги, лейтенант полиции размышлял о том, что стоящая перед ним худая брюнетка странным образом напоминает ему женщину, которую он видел наверху в спальне.

– Давайте отойдем, – предложил он.

Она замотала головой, постепенно приходя в ярость.

– Я хочу вернуться домой.

– Это невозможно, – сказал он.

– Хотя бы объясните почему.

В этот момент домработница вышла из домика напротив, где с ней поговорили и накачали успокоительными. При виде той, что только что пришла, она вытаращила глаза и упала в обморок, причем сопровождавшая ее женщина в полицейской форме даже не успела среагировать.

И в этот самый момент женщина окончательно поняла, что в ее доме произошло нечто ужасное.

– Моя сестра, – проговорила она внезапно севшим голосом. – Что-то случилось с моей сестрой.

– Вы сестра Жюли Родез?

– Ян есть Жюли Родез! Именно это я битый час пытаюсь вам сообщить, – сказала она, вновь частично обретая былую агрессивность, несмотря на страх, скрутивший нутро. – Что с моей сестрой?

– Сожалею, мадам. Она скончалась.

– Нет! Я хочу ее увидеть!

– Увидите. Но только попозже.

Она попыталась обойти его, но он твердо остановил ее и увел в кафе за углом, которое служило полицейским временным штабом.

Офицер усадил ее спиной к окну, чтобы она не увидела, как тело переносят в фургон, который только что подъехал и припарковался чуть в стороне от входа.

Он заказал ей коньяк и устроился напротив.

– Что произошло? – спросила она, немного успокоившись. – Пожалуйста, я должна знать.

– Вашу сестру убили. Больше я ничего не могу вам сказать. Нам понадобятся ваши показания.

– Жертвой должна была стать я? – предположила женщина. – Это же мой дом!

Полицейский удивленно взглянул на нее. Кто мог так ненавидеть эту женщину лет сорока, совершенно безобидную на первый взгляд и наверняка не очень богатую и счастливую, чтобы буквально изрешетить ее ударами ножа?

– Вам известны люди, которые достаточно ненавидят вас, чтобы убить?

– Нет, конечно нет. Но мы с сестрой очень похожи, несмотря на то что она на шесть лет старше. А вчера днем она решила воспользоваться моей поездкой в Коррез – я агент по продаже промышленных чистящих средств – и пожить здесь пару дней: у нее в доме ремонтируют электропроводку.

– Она приехала без предупреждения?

– Почему же? Она позвонила мне на мобильный. Ей известно, где я прячу ключи, так что она просто вошла в дом. А они подумали, что она – это я. По-другому не объяснишь.

Вдруг она замолчала и задохнулась. Смысл сказанного в полной мере дошел до нее. Ее сестра умерла. Вместо нее. Страх, вина, стыд – и скрытая, позорная радость от того, что она все еще жива, хотя должна была умереть, лишили ее дара речи. Из глаз брызнули крупные слезы.

Она отказалась от коньяка, который ей протянул полицейский. Всхлипнула и заткнула рот кулаком, впившись зубами в побелевшие суставы.

Он подождал пару минут, и она в конце концов успокоилась.

– Вы должны помочь нам выяснить, кто это сделал.

– Она много лет уговаривала меня переехать. Обстановка здесь все хуже и хуже, на меня уже дважды нападали вечером, когда я возвращалась с работы.

– Вы подавали заявление?

– В первый раз да, во второй – нет. Она мучилась?

Он колебался на секунду дольше, чем требовалось, и она все поняла.

– Ее пытались заставить говорить, да? Так они делают, чтобы узнать, где спрятаны деньги и драгоценности. Но у меня нет ни того ни другого. Мерзавцы, мерзавцы…

– Если не считать этих двух нападений, у вас есть враги?

Она покачала головой:

– Я ненавижу нашу начальницу отдела продаж, но не настолько, чтобы убить ее. Это у нас взаимно. Никто другой мне на ум не приходит.

В ее глазах что-то промелькнуло, как будто какая-то смутная догадка. Он подождал, но она продолжала молчать, а потом повторила: