Приходил в себя я долго и мучительно. Первое, что я осознал, это боль в голове, боль в синяках по всему телу, боль в запястьях и лодыжках. Попытавшись поднять руки к вискам, в которых билась кровь, я обнаружил, что руки связаны. Медленно приоткрыв глаза, я заметил мерцающий свет костра.

Затем увидел Сару. Она лежала недалеко от меня. Она была голой и была связана, так же, как и я, чем-то похожим на полоски шкур. Ужасный испуг охватил меня. Не успел я и слова сказать, как она заговорила:

— Все в порядке. Эти люди находят меня совсем непривлекательной — они предпочитают гораздо более мясистых женщин. Единственный, кого я заинтересовала — это художник, но для этого ему нужно сначала получить разрешение Вождя…

Риццио, тоже голый, лежал за ней. Игнорируя нас, он с яростью смотрел на людей, сидящих вокруг костра. Они — приземистые, коренастые дикари — с интересом перебирали нашу одежду и вещи. Даже такому нетелепату, как я, было ясно, что стрелок с такой же ненавистью смотрит на чужие руки, как женщина, берегущая свою честь.

Несколько в стороне от других сидел художник. Его больше интересовали мы сами, а не наша одежда или вещи. С замиранием сердца я вспомнил слова Сары, но в то же время понимал, что единственно важным для него было бы изобразить нас нетленными красками на вечном камне.

— Если эти люди — каннибалы, — с горечью сказал я, — то мне бы хотелось, чтобы они сожрали первую исследовательскую команду!

— Еще бы! — прорычал Луиджи. — Когда мы вернемся — если вернемся — то, надеюсь, ты отметишь это в рапорте!

Это «если» из уст Луиджи немало шокировало — но, потеряв свои пушки, он чувствовал себя еще более голым и беспомощным, чем Сара и я.

— Перед тем, как обвинять их, — тихо проговорила Сара, — следовало бы просто осмыслить ситуацию… Скажи мне, Джим, ты слышал о том, чтобы первые исследователи когда-либо пропустили целое племя разумных аборигенов?

— Нет. Но для всего когда-то бывает первый раз.

— Ты действительно думаешь, что они могли оставаться неоткрытыми, когда этот мир колонизировали — целое племя?

— Это кажется сомнительным, Сара. Но как же еще…

— Я, — заявила она, — ваш специалист в определенных областях. Я скажу вам сейчас, что психические эманации можно фокусировать, как свет — и, очевидно, это именно здесь и произошло. Чтобы разработать эту мысль, мне надо быть астрономом, но я не астроном — но мне кажется, что эта планета — хотя, может быть, не все время — в полной мере получает… тот страх, генерируемый примерно на дюжине колонизированных миров Приграничья. Именно пронизывающий все ужас и заставил колонистов требовать эвакуации.

— Теперь — что же это за страх? Он прост и примитивен. Это боязнь темноты. Это страх, который мы унаследовали от предков, живших примерно так же, как эти люди. Этот же невыносимый страх захлестывает эту планету, он вырвал этих людей из их времени и перенес в наше…

— Который мог бы, — медленно сказал я, — объяснить их исчезновение. Они исчезли не в пространстве, но во времени…

— Тогда почему же капитан Спенс их не заметил, а нашел только влажную краску? — спросил Риццио, радуясь, что может отвлечься от того, что его драгоценное оружие лапают эти чужие, грязные руки.

— Я думаю, что смогу это объяснить, — сказал я. — Он приземлился здесь, как вы помните, чтобы перекалибровать управление приводом Манншена. Темпоральные поля, сгенерированные его приводом, должно быть, отбросили аборигенов обратно в их время.

— Все очень интересно, — пробормотал он, — с академической точки зрения. Но, как вы напомнили нам, Сара, вы — телепат. Что они готовят? — он попытался невесело пошутить. — Может быть, это будем мы?

— Боюсь, что так, — ответила она. — Если только…

— Если только что? — резко спросил я.

— Может быть способ… — медленно проговорила она. — В конце концов, я специалист широкого профиля — и это часть проблемы. Я могу чувствовать то, что чувствуют те люди. Эти их рисунки, разумеется, обладают определенным магическим значением. Художник изображает охотников, убивающих животных — и таким образом заговаривает охоту на удачу. Кто-то — мы знаем, что это был капитан Спенс со своей командой — повредил рисунки и разрушил чары. По следам пещерные люди определили, что виновны в этом человеческие существа — поэтому художник сотворил новые магические изображения, чтобы привести виновных к расплате. По всем законам абсолютной этики они — пострадавшая сторона.