Шрифт:
То, как Обама укреплял свою личную власть, вызвало бы зависть даже у Дика Чейни. В 2011 году он проигнорировал мнение своих собственных юристов, заявив, что ему не нужно одобрение конгресса в рамках резолюции о военных полномочиях для продолжения боевых действий в Ливии дольше шести дней, установленных данной резолюцией. Предложив причудливую, если не откровенно оруэлловскую интерпретацию действий США, напоминавшую данное Бушем определение пытки и клинтоновское толкование слова «секс», Обама объявил, что американские действия не подпадают под юридическое определение боевых действий. Даже такой «ястреб», как спикер палаты представителей Джон Бонер, был шокирован заявлениями Обамы о том, что длительные бомбардировки Ливии с целью убийства Муаммара Каддафи и свержения его режима не являются боевыми действиями. «Белый дом утверждает, что нет никаких боевых действий, – говорил Бейнер. – И тем не менее мы наносим удары с беспилотников. Мы тратим 10 миллионов долларов в день. Мы вместе с другими странами сбрасываем бомбы на Каддафи. Заявляя о том, что нет боевых действий, мы просто делаем хорошую мину при плохой игре». Обама же отверг все советы главного юрисконсульта Пентагона Дж. Джонсона и исполняющего обязанности главы консультативного отдела Министерства юстиции Кэролайн Крэсс. Игнорирование мнения главы консультативного отдела в подобных делах было едва ли не беспрецедентным60.
Госсекретарь Хиллари Клинтон и министр обороны Роберт Гейтс на совещании в Белом доме. Доставшийся в наследство от Буша Гейтс объединился с «ястребом» Клинтон. Их действия разрушили все ожидания тех, кто надеялся на переоценку роли США в мире.
Когда во время праймериз в 2008 году Обаме задали вопрос: может ли президент без разрешения конгресса начать бомбардировку Ирана, – он ответил: «Президент не имеет конституционного права по собственному усмотрению отдавать приказ о нанесении удара, кроме случаев, когда страна подверглась нападению либо когда такое нападение неизбежно»61. НАТО же вышло далеко за рамки резолюции ООН, позволявшей предпринимать шаги для защиты мирных ливийцев, создав таким образом крайне опасный прецедент.
Несмотря на смену режима в Ливии, было очевидно, что американская империя пребывает в серьезном кризисе. Способность США контролировать события ослабла. После публикации Wikileaks секретных сообщений Госдепартамента в ноябре 2010 года обозреватель «Гардиан» Саймон Дженкинс осудил некомпетентность и нелепое упрямство заправил американской внешней политики: «Количество потраченных впустую денег просто немыслимо… Создается впечатление, что главная мировая супердержава беспомощно шатается по планете, на которой с ней попросту никто не считается. Иран, Россия, Пакистан, Афганистан, Йемен, ООН – все действуют, невзирая ни на какие планы американцев. Вашингтон реагирует как раненый медведь, у которого остались имперские инстинкты, но исчезла всякая способность навязывать свою волю»62.
Наиболее очевидным подтверждением этого был Афганистан, где с 2001 года американцы с каждым месяцем увязали все больше и больше. США утверждали, что главной целью является победа над «Аль-Каидой». Обама разделял этот подход, пообещав во время избирательной кампании, что выведет войска из Ирака, чтобы сконцентрировать усилия на Афганистане. Многие пытались отговорить его от такой глупости. 30 июня 2009 года Обама отобедал в Белом доме с девятью главными американскими историками президентства. Во время обеда он расспрашивал их о том, что приводило его предшественников к успеху, а что вело к краху. Из-за того что Обама намекнул на то, что желает, чтобы такие обеды стали регулярными, приглашенные ничего не сообщили о темах, обсуждавшихся за столом. Более чем через год заслуженный профессор Северо-Восточного университета Гарри Уилс наконец нарушил обет молчания. «Он плохо понимал, о чем мы говорили во время первого обеда, и уж точно не извлек для себя никаких уроков, – писал разочарованный Уилс. – Единственное, что мы наблюдали, – это постоянные попытки уйти от главной темы разговора – что продолжение войны в Афганистане может стать для него тем же, чем Вьетнам стал для Линдона Джонсона». После того как блюда унесли, Обама попросил дать ему совет, который стал бы итогом всего разговора. Уилс вспоминал: «Когда подошла моя очередь, я присоединился к тем, кто предупреждал его о том, каким болотом становится Афганистан. Я сказал ему, что тамошнее правительство насквозь пропитано коррупцией и клановостью, а его связи с наркоторговцами столь сильны, что страну просто невозможно стабилизировать. Он ответил, что отнюдь не наивен и осознает всю сложность ситуации, но считает, что можно найти реалистичное решение. “Когда рак свистнет”, – хотел добавить я, но сдержался»63.
К моменту той июньской встречи Обама уже удвоил беспорядок, унаследованный от его предшественника. В последние дни работы правительства Буша один из главных людей в армии США сообщил Washington Post: «У нас нет стратегического плана. В сущности, его никогда и не было»64. На момент вступления Обамы в должность в Афганистане находились 34 тысячи американских солдат. Но уже в феврале он направил туда еще 21 тысячу военнослужащих «для стабилизации ухудшающейся ситуации», а позднее – еще 13 тысяч65. В мае Гейтс по требованию регионального командующего генерала Дэвида Петреуса сместил командующего войсками США в Афганистане генерала Дэвида Маккирнана, заменив его генерал-лейтенантом Стэнли Маккристолом.
Маккристол вполне мог бы стать героем одного из фильмов Стэнли Кубрика. Times описывала его как «аскета, который… обычно ест не чаще одного раза в день, вечером; чтобы не тратить времени зря, спит мало, а на службу и обратно передвигается бегом, слушая аудиокниги на айподе». Он пять лет руководил «тайными операциями» в Ираке, возглавляя секретное Объединенное командование специальных операций (ОКСО). Сеймур Херш назвал его отдел «исполнительным департаментом убийств», действовавшим под личным надзором Чейни. По словам Times, «бывшие сотрудники разведки говорили, что он обладает поистине энциклопедическими знаниями о жизни террористов, а его стремление уничтожать их граничит с безумием». Одни называли его «воином-ученым», другие – «чокнутым трудоголиком»66.
В Афганистане Маккристол применял карательную стратегию в стиле Петреуса с тем лишь отличием, что предпринимал больше усилий для сокращения жертв среди мирного населения и занимал более агрессивную позицию в отношении Пакистана. В отличие от Маккирнана, Маккристол считал Афганистан и Пакистан «общей головной болью», поддерживая стратегию атак на тайные базы талибов в Пакистане 67. И хотя дни Маккристола на его посту были сочтены, этого нельзя было сказать об ударах беспилотников как части глобальной стратегии США.
Обама сознавал стратегическую важность Пакистана. «Раковая опухоль находится в Пакистане», – признал он 25 ноября 2009 года на встрече в Овальном кабинете. Он настаивал, что успех в Афганистане был нужен для того, чтобы «рак не распространился и туда»68.
Американо-пакистанские отношения были отмечены оппортунизмом с обеих сторон. В 1980-е годы США тесно сотрудничали с пакистанской Межведомственной разведкой (МВР) в целях подготовки «борцов за веру», воевавших с СССР в Афганистане. В благодарность за помощь США смотрели сквозь пальцы на пакистанскую ядерную программу, развивавшуюся в годы Буша и Обамы с ошеломляющей скоростью. К 2011 году Пакистан обладал арсеналом примерно в 110 ядерных боеголовок и имел достаточно материалов для производства еще 40–100, заняв место Франции в качестве пятой крупнейшей ядерной державы мира [165] . Несмотря на серьезную помощь США в сфере контроля за ядерным оружием и материалами для его создания, низкий уровень безопасности делал угрозу их попадания в руки подготовленных американцами и закаленных в боях на территории Афганистана исламских экстремистов, которыми изобиловала страна, весьма реальной69.
165
По данным 2010 года, Франция располагала примерно 350 боезарядами. По другим данным, число французских боезарядов достигало 500, делая арсенал страны крупнейшим после американского и российского.