Она ударила его по щеке, резко и хлестко.

— Негодяй! — прошипела Линда. Все в ней клокотало от ярости.

Роджер вяло поднял руку, чтобы потереть покрасневшую щеку.

— Это за то, что произошло несколько минут назад, милая Линда? Или за то, что было девять лет назад?

— За то и за другое, — отрезала она.

Он пристально посмотрел на девушку, и его сверкающие проницательные глаза потемнели.

— Хорошо, — произнес он, наконец, каким-то загадочным тоном.

— Чего в этом хорошего?

— Полагаю, немного. Пойдем, — сказал он, схватив ее за руку и потянув за собой. — Давай спустимся вниз и потанцуем.

Она вырвала свою руку и резко остановилась.

— Вот как? Ты рассчитываешь, что после такого оскорбления я спущусь вниз и буду танцевать с тобой?

Он улыбнулся одной из своих прежних улыбок, ослепительных и совершенно обезоруживающих.

— Черт возьми, Линда, ты оскорбляешь меня с того момента, как я переступил порог этого дома. Подумаешь, друзья выясняют отношения. Кроме того, я не думаю, что мои слова оскорбительны. Мне, пожалуй, даже нравятся доступные женщины. Это экономит парню чертовское количество времени.

— Ах, ты!..

Он заставил ее замолчать еще одним поцелуем: легкое дразнящее прикосновение губ, выдавшее у нее мягкий слабый стон отчаяния, смешанного с удовольствием.

— Ты испорченный сукин сын, — прошептала она дрожа.

— А ты просто великолепна, — нараспев произнес Роджер.

Прищурив глаза, он приподнял длинную вьющуюся прядь ее волос и медленно провел ею по губам девушки.

Нестерпимый жар опалил губы и все тело Линды. Ослабев от желания, она протянула руку к его плечу, ее губы приоткрылись, и, сама того не сознавая, она прижалась к возлюбленному.

— Позже, милая Линда, — промурлыкал Роджер, отпуская и расправляя локоны, спадающие ей на грудь, и слегка поглаживая при этом выступающий из-под ткани платья сосок. — Мне не хочется начинать то, что я не смогу закончить. Складывается ощущение, что вот-вот появится твой брат.

Линда чуть не задохнулась от возмущения.

— А мне отвратительны мужчины, которые делают самонадеянные предложения, — накинулась она на него. — Моей благосклонности не так легко добиться, как ты думаешь, Роджер.

— Нет?

— Совсем нет. Тебе ведь нравятся доступные женщины, помнишь?

— Обычно да. Но для тебя, моя милая Линда, я готов сделать исключение.

— Прекрати меня так называть! — огрызнулась она. — Я вовсе не «твоя милая Линда», как бы ты меня ни называл. Я презираю мужчин вроде тебя, Роджер. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. Ты улыбаешься, смеешься, ослепляешь, но дальше — сплошная пустота. Ты являешься сюда сегодня и пытаешься соблазнить меня через десять минут после прибытия, а твоя бедная жена все слезы, наверное, в Брисбене выплакала.

— Сомневаюсь, — произнес Роджер. Улыбка сошла с его лица. — Очень в этом сомневаюсь. Синди вовсе не плачет. Скорее всего, сейчас она развлекается с очередным любовником.

На секунду ошеломленная, Линда почувствовала приступ безграничной симпатии к стоящему перед ней рассерженному мужчине. Но здравый смысл взял верх, несмотря на случавшиеся мысли. И симпатия обернулась издевкой.

— Так что же ей, в конце концов, оставалось? Она, видимо, платит тебе той же монетой.

Роджер посмотрел на Линду в упор.

— Знаешь, ты невозможна. Неужели ты думаешь, что я нечто среднее между Казановой и Синей Бородой?

— Можешь остановиться на Казанове, — сухо сказала она. — Убийство не в твоем стиле. У тебя куча недостатков, Роджер, но насилие тебе не свойственно.

— Не сказал бы, — пробормотал он мрачно. — Кое-кого я хотел бы придушить прямо сейчас.

— Правда? — усмехнулась девушка. — А еще минуту назад ты хотел со мной танцевать.

Он свирепо взглянул на собеседницу, его глаза угрожающе вспыхнули.

— Кто сказал, что я говорю о тебе? — процедил он. — Пойдем, бесценная моя.

Роджер снова грубо схватил Линду за руку и поволок вниз, не обращая внимания на ее бурные протесты. Она не смогла воспротивиться даже тогда, когда он втащил ее в полутемную гостиную, где играла танцевальная музыка, и привлек к себе.

Их взаимная ярость привносила нечто порочное в необоримое желание Линды добиться близости. Вскоре пульсирующий ритм музыки и тепло, исходящее от Роджера, окончательно вскружили девушке голову, и остатки здравого смысла испарились. Она безмятежно обвила шею возлюбленного руками и прижалась к телу мужчины, которого всегда любила.