— Бывало, — охотно согласилась со мной Вера Ефимовна.

Сделав одну за другой три глубокие затяжки, она с силой потушила сигарету о донце пепельницы и проговорила, разгоняя клубы выпущенного дыма:

— Сложнее перечислить, когда Вася поступал правильно. Ну посудите сами, разве из милиции просто так выгоняют? Это что же нужно сотворить, чтобы тебя вышвырнули, а? Взяли за шиворот, как паршивого кота, и выкинули на улицу! И это в наши-то времена!

— Василий Иванович работал в отделе… — медленно начала я, ожидая, что Вера Ефимовна Довженко продолжит мою фразу.

— Который занимается блядешками, — дополнила она, не очень-то выбирая выражения. — А уж как он там по названию — я и тогда не помнила.

— Может быть, имел место какой-то конфликт с начальством?

— Запросто! — тут же отозвалась Вера Ефимовна. — Этот его главный — Морковин, кажется, Вячеслав Тихонович, — редкостная сволочь. День ненормированный, за службу ни одной благодарности, только расстройство сплошное. Я даже думала — хорошо, что Васю выгнали.

— Наверное, он смог подыскать себе достойную работу? — осторожно предположила я.

— Н-не сразу, — повертела головой Вера Ефимовна. — Недельки две в потолок плевал.

— Неужели никакой фирме не понадобился специалист с таким опытом?

— В том-то и дело, что понадобился, — поджала губы Вера. — Только фирма была очень своеобразная. «Марица» называется. Да вы, верно, рекламку в бесплатных листках видели. «Досуг круглосуточно» и все такое прочее. Передвижной бордель, в общем.

— Ну что же, — вздохнула я, — в наше время выбирать не приходится.

— Вот и я ему то же самое талдычила, — оживилась Вера. — С первого же дня, как расчет получил. Иди, говорю, к Жанке, она пригреет.

— Вы… вы имеете в виду его первую жену? — начала я соображать.

— Во-во, — кивнула Вера Ефимовна. — Ее самую. Они разбежались лет… ну да, десять без малого лет назад. Была такая история, как сейчас по телеку в мексиканских сериалах показывают. Сам-то мне мой благоверный не очень распространялся, да уж нашлись доброхоты, просветили. В общем, дело было так…

Я слушала эту невероятную историю, стараясь подавить в себе смех — Вера Ефимовна действительно пересказывала мне перипетии интимной жизни покойного мужа, словно посвящала меня в сюжет очередной серии какого-нибудь тристасерийного «Рокового наследства».

Василий Иванович в то время верно служил отчизне в органах внутренних дел. Его жена Жанна — Вера не преминула вслед за Симбирцевым подчеркнуть, что в те времена она собой ничего особенного не представляла — переводила какие-то бумажки в научно-исследовательском институте. Жили они себе поживали, пока Жанна не познакомилась с одним роковым красавцем, который оказался крупным мошенником всесоюзного масштаба.

Звали этого кренделя Ромой Юркевичем, и он успел уже два раза побывать в местах не столь отдаленных — один раз залетел за решетку по малолетке, второй — за подделку накладных на мясокомбинате.

На этот раз Юркевич представлялся профсоюзным работником, демонстрируя липовое удостоверение. Уж не знаю, как он сумел охмурить женский коллектив НИИ, только умудрился Юркевич собрать с каждой из работниц отдела по несколько сотен якобы за дефицитную (и горящую!) путевку в Париж. В Париж! В советские-то времена! И ведь, паскудник, не скрывал, что отдает с наценкой — надо же, мол, что-то и себе в карман положить. Иначе бы просто не поверили.

Самый главный ход заключался в строгой секретности. С каждой сотрудницей отдела переводов Юркевич беседовал приватно и брал с нее обещание не трепаться в отделе, иначе путевку могут и перехватить.

Таким образом, заработав несколько тысяч и пообещав дамочкам ждать звонка из профкома, Юркевич отбыл в Сочи. Его повязали через десять дней в компании шлюх и местной шпаны, прожигающим в ресторане последние сотни. Суд был строг и неумолим.

Довженко пару раз прибил Жанну, но в конце концов простил ей потерю трехмесячного бюджета. Казалось бы — поохать и забыть.

Но Жанна не забыла.

Юркевич отмотал срок, освободился за примерное поведение на пять лет раньше, отсидев всего полтора года, и снова появился в городе.

— Не знаю уж, — продолжала Вера Ефимовна, — попался ли он ей на улице случайно, или Жанна, вызнав о его появлении, сама пришла к нему. Факт тот, что Жанна бросает мужа, как раз недавно получившего повышение по службе, и уходит к только что освободившемуся из заключения мошеннику. Может быть, это была любовь, как вы думаете? — спросила меня Вера Ефимовна.

Я заметила, что ее глаза подернулись слезной поволокой. Чужие страсти всегда волнуют, когда собственную жизнь считаешь пресной и скучной, это давно известно. Когда же ты живешь, что называется, «на последнем дыхании», то чужие романы волнуют тебя меньше всего.