Сергей обреченно вздохнул и все трое взялись за инструменты. Артуру с его виолончелью было проще всех, поэтому он сразу рванул на разведку и вернулся довольный, сообщив, что на веранде никого нет, и можно спокойно репетировать. Сергей, обняв контрабас, как женщину, нес его с преувеличенной осторожностью, каждую минуту словно ожидая, что тот развалится в его обычно неуклюжих руках. Вика посмотрела им вслед, убеждаясь, что с арфой ей никто помогать не будет, но та оказалась на удивление легкой. Немного неудобной, но, в отличие от своей стокиллограммовой классической подруги, кельтскую арфу вполне можно было нести в руках.

С веранды открывался чудесный вид на море. Чуть в стороне розовыми группами выделялись какие-то цитрусовые, и ветер доносил их нежный запах. От ветра, мешавшего слушать, трое нашли укрытие в уголке, передвинув столики и очистив себе небольшую площадку. Почему-то полноценного пюпитра среди инвентаря у них не было, но в сумке Вики нашлась советская зелененькая подставка для учебников, на которой она закрепила ноты. Артур приклеил ноты липкой лентой на стену, а Сергей приделал свои между прутиками в спинке стула. Никому не хотелось начинать первым. Вика мялась, не зная, с какой стороны подойти и постоянно оглядывалась на лестницу — не идет ли кто? Сергей намертво вцепился одной рукой в гриф, в другой в кулаке у него был зажат смычок, будто он ждал отмашки, чтобы приступить. Оглядев их насмешливым взглядом, Артур вынул из сумки и положил на стол ноутбук и раскрыл его. Вытащив в проигрыватель какие-то файлы, он прокрутил странный набор звуков различной тональности, а затем молча сунул замершим Сергею и Вике под нос листок, где было написано:

— Думаю, Вас заинтересует, почему Ваши инструменты звучат не так, как им полагается. Дело в том, что перед любой транспортировкой во избежание поломок мы ослабляем струны. Будьте так любезны не портить дорогостоящий инвентарь и правильно настройте его перед игрой. Если у Вас нет музыкального образования, или Вы не умеете делать это верно, ознакомьтесь со следующей информацией на этом сайте.

Дальше шел адрес, а Артур прокомментировал:

— Ну вот вам программа. Тут приведено нужное звучание струн. Так что дерзайте, — и на их недоуменные взгляды он хвастливо ответил. — А мне не надо! У меня игрушка маленькая.

И, отвернувшись к стене, запрокинув голову, он коснулся смычком струн, а затем, дурачась, выдал «рожающую кошку». Вика скрипнула зубами и, пододвинув к себе ноутбук, принялась разбираться в специфическом тексте. Сергей, поставив контрабас на подставку, так же приник к ее плечу. Артур позади что-то немелодично наскрипывал.

Ближайший час оказался сущей пыткой. Пока они вникали, пока пытались понять, какая часть инструмента как называется, куда натягивать, как крутить, где жать и что слушать, а в это время Артур, точно издеваясь, выдавливал из виолончели нечеловеческие звуки. К чувству недопонимания примешивался еще и страх предчувствия, что у них двоих первый опыт игры будет точно не лучше Артуровых визгов. Когда тот в очередной раз сымпровизировал гвоздь на стекле, Сергей посоветовал Вике упавшим голосом:

— Может, лучше ты будешь петь, а мы сзади станцуем? А звук пустим фонограммой…

Но Вика только сильнее нахмурилась и углубилась в настройку. Сергей поплелся натирать смычок канифолью так же нудно и долго, как настраивал свои четыре струны, растягивая время. У Артура наконец начали выходить какие-то приятные звуки. Сделав передышку, он вздохнул:

— Что за ерунда? Я понимаю, что надо делать, но мне то не хватает скорости, то я ошибаюсь пальцами не туда, то смычок не так едет…

Сергей только тяжело вздохнул и подергал струны, как если бы держал большую гитару. Получилось низкое тягучее пум-пум-пум, и Серега счастливо обернулся, точно исполнил сложное произведение. Вика ответила ему обреченным взглядом и села на стул, прислонив арфу к плечу. Перебрав струны, она почувствовала тугую вибрацию, отдававшуюся во всем теле. Что-то как будто говорило ей прислушиваться к этой глубинной дрожи. Она закрыла глаза и начала прикасаться к струнам без какой-либо системы, слушая нарастающее гудение внутри себя. Постепенно она заметила, что перестала путаться в струнах, не задевала мельком соседние, а пальцы сами приноровились, двигаясь плавно, летуче, то едва цепляя одними подушечками пальцев, то прижимаясь всей фалангой. Артур и Сергей, оставив свои попытки справиться с инструментами, завороженно смотрели на нее. Действительно, природа арфы такова, что из нее невозможно извлечь некрасивых звуков. Сергей заботливо пододвинул к замечтавшейся Вике подставку с нотами, и скоро, найдя их глазами, она по-настоящему заиграла, полагаясь на интуицию. Словно шестое чувство вело ее, опережая каждое движение.

Налюбовавшись, рискнул и Серега, и буквально через несколько минут неуверенных, прерывающихся стенаний контрабас заговорил полно и объемно, точно вторя голосу моря. Улыбаясь своему успеху, Сергей расходился все сильнее, и теперь они играли уже вдвоем, подстроившись друг к другу. Артур присоединился к ним, временами фальшивя, но уже спустя пару часов они всерьез разучивали первое из произведений, обмениваясь рекомендациями и советами, и со стороны казались настоящими профи. Вот только их «многоумные» речи звучали как — «вот когда я пам-пам-трям, ты тут пум-пум и подержи еще, чтобы эта фигня гудела, во, вот так…» Войдя во вкус, они не сразу заметили, как веранда потихоньку наполняется людьми. Многие, изумленно переглядываясь, занимали столики и наслаждались красочным звучанием старинной музыки. Ветер нес цветочные лепестки, налетал свежеющими к вечеру порывами, небо зеленело. Закончив игру, музыкантки со смущением увидели восторженную публику. Раздались аплодисменты. Гвен счастливо глянула на зарозовевшуюся Трисс, прильнувшую к точеному изгибу арфы, а онемевшая Эовин, закусив губу, ловила жадный взгляд загорелого мужчины в бежевой федоре.

— Ну, на этом можно и остановиться, — резюмировал Сергей.

Тогда, изумленно и гордо переглядываясь, музыкантки удалились в свой номер, где привели инструменты в порядок после игры, а затем, спустившись в столовую, приготовили себе плотный ужин из спагетти с пастой и жареных сосисок. Оставалось только навести лоск, и можно было идти в «Ред сейл».

Солнце закатилось за вершину горы, из-за длинного мыса по морю протянулись будто бы две дороги — синяя и зеленая, а в городе стали зажигаться огни. Набережная осветилась мощными белыми прожекторами, возле кафешек, где звучала музыка и пахло шашлыками, деревья были украшены разноцветными гирляндами. По склону горы, повторяя изгибы улиц, ползла длинная золотистая змея огней. В вечернем, быстро сгущающемся сумраке домики казались ласточкиными гнездами, повисшими на уступах. Когда троица подошла к «Ред Сейлу», уже совсем стемнело, и в ярком неоновом освещении здание клуба совершенно преобразилось. Маленькая юркая яхта будто взлетала на гребне волны, взмахнув широким огненно-алым парусом. Внутри умело настроенные светильники с одной стороны создавали легкий полумрак, а с другой, хорошо освещали столики, барная стойка и аквариум мягко светились расслабляющим голубоватым свечением. Где-то в глубине потолка, видимо, скрытые конструкциями, прятались ультрафиолетовые лампы, светившие на стены с фресками, на которых проступали невидимые до того рисунки. Чешуя нарисованных рыб пылала психоделически яркими цветами, будто присыпанная алмазной пылью, кораллы светились кислотно-зелеными, синими, лиловыми, белыми красками, задумчивая русалка, увенчанная короной, печально глядела в глубину синей бездны, где проступал слабо светящийся призрак моряка, а по потолку, полу и стенам бежали, змеясь, прихотливые линии, будто переотраженный волнами свет по морскому дну. На освещенной сцене играла мелодии из легендарных песен пианистка. Сейчас звучала «Nothing else matters», и многие, прервав разговоры, или, откинувшись назад, слушали ее с ободряющими улыбками. Девушки заметили Данилина — он работал в небольшом полуосвещенном уголке над пультом. Решая, что делать и как себя вести, грешники заняли один из еще пустых столиков и стали дожидаться, пока выступление окончится и Данилин освободится. Но их появление не осталось незамеченным. Большая компания ребят студенческого возраста неподалеку часто поглядывала в их сторону, затем они уловили еще и еще заинтересованные взгляды. Артур поежился:

— Нас, часом не забыли предупредить, что это, к примеру, клуб для людей с нетрадиционной ориентацией?

— Нет, милая, не надейся! — хохотнул Сергей. — Это клуб для музыкантов! А ты, между прочим, виолончелистка, не забывай!

— Спасибо, что напомнила, мамаша, — съязвил Артур, против воли расплываясь в улыбке.

Наконец, не выдержав, от одной из компаний откололись две девушки и, робко улыбаясь, приблизились к столику, где сидели грешники.

— Это вы — «Ладья Авалона»? — спросила одна, с короткими русыми волосами.