Узоры, характерные для мигренозных галлюцинаций, можно обнаружить в мусульманском искусстве и средневековых европейских мотивах, сапотекской архитектуре и рисунках австралийских аборигенов, в гончарных изделиях индейцев-акома и плетеных корзинах племени свази – эти узоры и мотивы встречаются практически во всех культурах и имеют долгую, в десятки тысяч лет, историю. Кажется, что в течение всей человеческой истории у людей существовала неудержимая потребность к самовыражению, к реальному изображению внутренних образов, и эта тяга прослеживается от штриховых рисунков в пещерах первобытных людей до психоделического искусства 60-х годов XX столетия. Не являются ли арабески и шестиугольники наших внутренних образов встроенными в мозг элементами, определяющими наши понятия о формальной красоте?

Нейрофизиологи все больше склоняются к мысли, что самоорганизующаяся активность огромных групп зрительных нейронов является непременной предпосылкой зрительного восприятия, что именно так начинается зрение. Спонтанная самоорганизация присуща не только живым системам: это свойство можно наблюдать в образовании снежинок, в завихрениях бурных водных потоков, в определенных осциллирующих химических реакциях. В этих случаях самоорганизация тоже приводит к возникновению в пространстве и времени геометрических фигур и узоров, очень похожих на те, что мы видим во время мигренозной ауры. При таком понимании феномена можно сказать, что геометрические галлюцинации при мигрени позволяют нам воспринять и воочию увидеть не только универсальный механизм работы нейронов, но и универсальные законы природы.

Эпилепсия поражает не очень большую, но не самую малую часть населения, встречается во всем мире у всех народов и известна с начала письменной истории человечества. Об эпилепсии знал Гиппократ, называвший ее «священной» болезнью, ибо считал ее причиной божественное вдохновение [50] . Тем не менее эта болезнь в ее основной, судорожной, форме (а это единственная форма, которая была известна до XIX века) вызывала у окружающих страх и враждебность, приводившие к отчуждению и дискриминации больных. Это отношение не до конца преодолено и сегодня.

Эпилептический припадок – его часто называют также судорожным – может иметь с десяток разных форм. Общим для них является внезапность начала припадка (иногда он начинается безо всяких предпосылок, хотя зачастую ему предшествует характерная продрома) и внезапное, стремительное возникновение в мозге аномальной электрической активности. При генерализованном припадке эта электрическая активность начинается одновременно в обоих полушариях головного мозга. При большом припадке (grand mal) наблюдают мощные судорожные мышечные сокращения, прикусывание языка. Иногда на губах появляется пена, больной может издавать нечеловеческие «эпилептические» крики. В течение доли секунды больной теряет сознание и падает на землю (в старину эту болезнь называли еще падучей). Видеть такой припадок страшно.

При малом эпилептическом припадке (petit mal) происходит лишь потеря сознания, больной словно «отключается» на несколько секунд, а затем может как ни в чем не бывало продолжить разговор или шахматную партию, даже не поняв, что с ним что-то произошло. Иногда такие припадки проходят незамеченными и для окружающих.

В противоположность таким генерализованным припадкам, которые возникают вследствие врожденной, генетически обусловленной чувствительности мозга, парциальные припадки возникают в какой-то определенной, пораженной или отличающейся повышенной чувствительностью области (в эпилептическом очаге), которая может появиться вследствие врожденных, генетических причин или вследствие болезни или травмы. Симптомы парциальной эпилепсии зависят от локализации очага: припадки могут быть двигательными (подергивания определенных мышц), вегетативными (с тошнотой, неприятными ощущениями в животе и другими подобными симптомами), сенсорными (с появлением искаженных или галлюцинаторных образов, звуков, запахов и т. д.) или психическими (со внезапным появлением чувства радости или страха, дежавю или жамевю [51] , или с появлением странных причудливых мыслей). При парциальном припадке патологическая активность может быть ограничена эпилептическим очагом или распространиться на другие области мозга, и тогда развивается генерализованный судорожный припадок.

Парциальные, или очаговые, припадки как отдельная форма эпилепсии были распознаны лишь во второй половине XIX века – в то же время, когда были описаны и локализованы повреждения разнообразных специфических областей головного мозга, вызывающие очаговые неврологические дефициты, то есть выпадения тех или иных функций (например афазия – потеря способности к речи; агнозия – потеря способности узнавать предметы). Эта связь мозговой патологии со специфическими неврологическими дефицитами, или с «негативными» клиническими симптомами, привела к пониманию того, что в мозге существуют разные центры, отвечающие за те или иные специфические функции.

Однако Хьюлингс Джексон, которого по праву называют отцом английской неврологии, обращал такое же пристальное внимание и на «положительные» симптомы неврологических заболеваний – симптомы повышенной активности, такие как судорожные припадки, галлюцинации и бред. Джексон был дотошным и терпеливым наблюдателем; он стал первым, кто распознал «реминисценции» и «сновидное помрачение сознания» при сложных судорожных припадках. Двигательные очаговые припадки, начинающиеся в кистях рук и распространяющиеся к плечам, мы до сих пор называем «маршем» Джексона.

Кроме этого, Джексон был выдающимся теоретиком. Он выдвинул предположение о том, что в человеческой нервной системе в ходе эволюции возникали все более и более высокие уровни, которые были иерархически организованы так, что высшие уровни подавляли активность нижележащих уровней. Так, Джексон полагал, что поражение какого-либо высшего центра может «высвободить» активность в расположенных ниже центрах. По мнению Джексона, эпилепсия – окно, сквозь которое можно рассмотреть организацию и принципы работы нервной системы (для меня таким окном стала мигрень). «Тот, кто изучает эпилепсию, – писал Джексон, – на самом деле изучает не только эпилепсию».