– Хватит. – Берг протянул руку к клинку.

С чувством унылого разочарования Хёрдис неохотно вернула меч.

– Откуда он у тебя? – ревниво спросила она, и брови ее болезненно нахмурились от острого чувства потери. Она так сроднилась с мечом за эти несколько мгновений, что ей уже казалось, будто у нее отняли вещь, принадлежавшую ей с рождения.

– Его выковали свартальвы. – Берг убрал меч в ножны и показал в землю. – Я им дорого заплатил. А они дали мне три сокровища. Они зовутся Дракон Памяти, Дракон Битвы и еще… Дракон Судьбы.

– Это тоже мечи? – с любопытством спросила Хёрдис.

– Нет. – Берг покачал головой. – Дракон Памяти – это кубок, но… его нет. А Дракон Судьбы… Вот он.

Опустив руку за пазуху, он вынул кусок кожи, развернул его, и Хёрдис вскрикнула. В глаза ей ударил яркий золотой блеск, но тут же он сменился мягким ровным сиянием. Приоткрыв рот, она рассматривала второе чудо. На кожаном лоскуте в ладони Берга лежало золотое обручье, выкованное в виде дракона, свернувшегося кольцом. Было видно каждую чешуйку и каждый коготок, а в глаза были вставлены два маленьких белых камня, таких же, как на рукояти меча. Хёрдис не верила своим глазам: она и вообразить не могла подобную красоту.

– Э-это твое? – едва сумела выговорить она, но так и не смогла оторвать глаз от обручья, чтобы посмотреть на Берга.

– Мое, – ответил он с благодушным удовольствием. Ему явно нравилось то впечатление, которое производили на Хёрдис его сокровища. – У Дракона Судьбы и Дракона Битвы есть одно общее свойство и одно различие. Общее у них то, что они делаются точно по руке владельца, все равно кто их возьмет. Ведь когда ты взяла в руку Дракона Битвы, тебе было не тяжело?

Хёрдис кивнула, почти не слушая. Она уже забыла о мече – для нее существовало только обручье.

– Вот и Дракон Судьбы так. Смотри, я надену его – и оно будет мне по руке, – гудел у нее над ухом Берг.

Он надел обручье на свое широкое запястье, и тело золотого дракона послушно растянулось, как живое. Хёрдис затрепетала в испуге, что золотая полоска разорвется, но обручье уже опять стало твердым и сияло не хуже прежнего.

– А теперь, если его наденешь ты…

Берг снял обручье, взял руку Хёрдис и надел его ей. На миг золото обожгло ее, но тут же стало приятно теплым. Золотой дракон с готовностью сжался и плотно обхватил запястье Хёрдис. Ей даже показалось, что ему приятно быть с ней и он рад обрести такую хозяйку. Тяжесть обручья приносила удивительную, незнакомую ей раньше отраду, и Хёрдис застыла, держа руку перед собой и не в силах налюбоваться им. Колдунья не знала, она ли поймала дракона, он ли поймал ее, но они стали отныне неразлучны.

– А какое у них различное свойство? – спросила она, вспомнив слова Берга.

– Такое: Дракон Битвы принесет победу любому, кто его возьмет. Его жизнь – битва, он будет благодарен любому, кто даст ему битву. А Дракон Судьбы принесет счастье только тому, кто получил его с… с…

– С чем? – жадно спросила Хёрдис.

В ней вспыхнуло жгучее, несбыточное желание владеть этим обручьем. Что бы ни требовалось для этого, она была готова на все. Берг опустил глаза, открыл и закрыл рот, потом все-таки сказал:

– С любовью. Ну, кому его отдали по доброй воле. А если нет, если его взять силой…

– Что тогда? – спросила Хёрдис. Ей хотелось смеяться: как она возьмет силой у такого здоровяка, как Берг?

– Тогда – сожрет. Ведь он дракон.

Хёрдис промолчала, медленно поворачивая перед глазами руку с драконом на запястье, любуясь искусно выкованными изгибами его тела, сверкающими камешками глаз. Теплая тяжесть и блеск золота на запястье доставляли ей мучительное удовольствие. Она знала, что раньше или позже с сокровищем придется расстаться; разум требовал поскорее его снять, чтобы не успеть привязаться слишком сильно, а сердце умоляло отдалить этот миг, потому что уже привязалось. Это было еще одно общее свойство обоих Драконов, открытое Хёрдис самостоятельно: сердце привязывается к ним с первого прикосновения и разлука кажется жестокой несправедливостью.

Она прикоснулась к обручью, как будто хотела снять, но пальцы ее только погладили литые чешуйки. Расстаться с ним было выше ее сил. И обручье сидело на ее запястье так естественно и уютно, словно она с ним и родилась. Она могла бы поклясться чем угодно, что Дракон Судьбы тоже не хочет расставаться с ней, как и она с ним!

– Видишь, как Дракон Судьбы привязался к тебе, – гулко бухнул у нее над ухом Берг. – Это потому, что он знает – я дал его тебе…

«С любовью», – так и слышалось в его молчании, и Хёрдис удивленно подняла на него глаза. Берг смотрел на нее с тем же восторгом, как и она на золотого дракона, а в его глазах были те же чувства: стремление расстаться, пока не поздно, и боязнь потери, потому что привязанность уже родилась и окрепла. А Хёрдис не верилось, что она и есть то самое сокровище, пробудившее в сердце Берга это мучительное обожание.

Никто и никогда на нее так не смотрел.

– Ты мне его оставишь? – спросила она о том, о чем только и могла сейчас думать.

– Я… да, – сказал наконец Берг. – Только ты приходи еще сюда. Каждое утро. Чтобы я мог тебя видеть.

– Да, я приду, – поспешно согласилась Хёрдис. – Буду приходить.

Позади них, возле пастушеских полуземлянок, заскрипела дверь, послышались неразборчивые голоса. Оттуда их не могли увидеть, но Хёрдис опомнилась: рядом был совсем другой мир. Мир, в котором она все знала и понимала, но в котором ее никто не любил. Совсем не то приносил с собой Берг. Рядом с ним было неуютно и страшновато, но мучительно-сладкое любопытство тянуло Хёрдис снова и снова заглядывать в темную бездну… Однако хорошего понемножку, так можно и к молоку опоздать!