Шрифт:
С наибольшей полнотой идеи разумного эгоизма были сформулированы в работах Гельвеция. Он интерпретирует личный интерес как материальную выгоду и все феномены человеческой жизни, все ее события сводит к понятому таким образом личному интересу. Когда плачут о погибшем друге, в действительности плачут не о нем, а о себе, потому что без него мне не с кем будет поговорить о себе, получить помощь.
В то же время в сфере материального производства, в сфере экономики здравый смысл заставляет признавать интерес каждого его участника, а недостаток здравого смысла, требование отказаться от себя и пожертвовать собой якобы ради интересов целого влечет за собой усиление тоталитаристских устремлений государства, а также хаос в экономике. По мнению Гельвеция, рациональный баланс между эгоистической страстью индивида и общественным благом не может сложиться естественно. Лишь бесстрастный законодатель с помощью государственной власти, используя награды и наказания, сможет обеспечить пользу «возможно большего числа людей» и сделать основой добродетели «выгоду отдельного индивида».
Теория разумного эгоизма получает разработку и в англо-шотландском Просвещении, наиболее ярко – у А. Смита. Смит соединяет в общей концепции человеческой природы представление о человеке экономическом и человеке нравственном.
Идеи разумного эгоизма развивал немецкий философ-материалист XIX в. Л. Фейербах. Нравственность, по Фейербаху, опирается на чувство собственного удовлетворения от удовлетворения другого. Даже самопожертвование Фейербах пытается свести к действию разумно-эгоистического принципа: если счастье Я необходимо предполагает удовлетворение Ты, то стремление к счастью как самый мощный мотив способно противостоять даже самосохранению.
С 1950-х гг. разумный эгоизм стал рассматриваться в контексте понятия «этический эгоизм». Теорию разумного эгоизма поддерживали З. Фрейд, Э. Фромм, К. Юнг и другие выдающиеся ученые, а Г. Селье (1974) писал об альтруистическом эгоизме, который означает правило не причинять зла другим людям, чтобы не давать им повода враждебно относиться к себе и тем самым избегать ситуаций дисстресса. В защиту эгоизма или против него выступили некоторые из зарубежных психологов (Kalin, 1970; McConnell, 1978; Brink, Mercer, 2001; Shaver, 1999; Rachels, 2002; Campbell, 1972, и др.).
В противоположность понятию «разумный эгоизм» Н. Нарицын пишет о «разумном альтруизме». Разумным альтруизмом Н. Нарицын называет такое альтруистическое отношение, которое, во-первых, целесообразно (в противоположность тому, что называют обычно «донкихотством»), во-вторых, не способствует росту эгоизма окружающих и, в-третьих, переживается человеком не как самоотрицание, а как самореализация, самоактуализация.
Вообще отделить разумный альтруизм от разумного эгоизма довольно трудно, так как у людей установки на альтруизм и эгоизм присутствуют одновременно, хотя и выражены по-разному. Так, по данным Л. Л. Абелите с соавторами (2011), уровень установок, ориентированных на альтруизм, находится выше среднего (6,28), а уровень установок, ориентированных на эгоизм, находится ниже среднего (3,48). Поэтому если преобладают альтруистические установки, то можно говорить о разумном альтруизме, а если преобладают эгоистические установки – о разумном эгоизме. Я бы охарактеризовал философию разумного альтруизма/эгоизма так: поделись, а не отдавай все.
Эгоист – это человек, любящий себя больше, чем других эгоистов.
Г. Малкин
Разумный альтруизм / эгоизм может базироваться на норме взаимности (услуга за услугу), когда человек, совершая тот или иной поступок, думает о своей долговременной выгоде, возможно, поступаясь чем-то здесь и сейчас, как в фильме «Мимино»: «Если ты хочешь, чтобы я тебе сделал хорошо, ты сделай мне хорошо, я потом тебе сделаю так хорошо, что нам обоим хорошо будет!» Действительно, М. Уотли и его коллеги (Whatley et al., 1999) выявили, что их испытуемые – студенты университета, с большей готовностью оказывали услугу тому, кто до этого угощал их конфетами. Взаимный обмен лучше «работает» в небольших, обособленных группах, в которых человек, оказавший услугу, часто встречается с теми, кого он выручил.
Иначе говоря, разумный альтруизм/эгоизм состоит в том, чтобы делать хорошо другим сейчас, дабы тебе было хорошо когда-нибудь потом. Например, пишет Н. Нарицын, бывает так, что просьбы других пересекаются именно с вашими сиюминутными задачами. Допустим, у вас планы на выходные, а тут пришла соседка и говорит, что ей срочно надо куда-то бежать, и просит вас посидеть с ее ребенком; если планы допустимо скорректировать, можно удовлетворить просьбу, особенно если у вас самих есть маленький ребенок, с которым нужно иногда сидеть. «Хорошо, я ради вас поменяю свои планы, но вот на той неделе или в следующем месяце мне тоже нужно будет уезжать, а тогда уж, если можно, услуга за услугу» Чаще всего такая постановка вопроса облегчает жизнь обеим сторонам. Плюс к тому вы не идете на конфликт, остаетесь в добрых отношениях.
По сути Н. Нарицын говорит о разумном сочетании альтруизма с известной степенью эгоизма, проявляемого время от времени в связи с насущными потребностями. Поэтому самовлюбленность, нарциссизм и прочие негативные качества, отражающие крайний и постоянно проявляемый эгоизм, к разумному, или, как его еще называют, позитивному, эгоизму автор не относит.
Как показывает ряд исследований, эгоистические мотивы нередко лежат в основе типично альтруистических поступков. Примером подобного рода может служить исследование, проведенное группой американских социальных психологов в 1980-е гг. Они «провели обстоятельные интервью с 32 добровольцами, ранее проявившими активность в предотвращении опасных криминальных эпизодов – таких, как ограбления банка, вооруженные нападения и уличные грабежи. Реакции этих “добрых самаритян” сопоставлялись с реакциями сходной по полу, возрасту, образованию и этническому происхождению группы лиц, также бывших свидетелями аналогичных эпизодов, но не предпринявших попыток вмешаться». Наиболее важным в контексте рассматриваемой проблематики результатом опроса оказалось то, что «по сравнению с людьми, не пытавшимися вмешаться, “добрые самаритяне” чаще отмечали свою физическую силу, агрессивность и принципиальность. Они также превосходили их в боевых навыках или умениях оказывать первичную медицинскую помощь. В своем решении прийти на помощь жертве они руководствовались не столько гуманистическими соображениями, сколько представлениями о собственной способности и ответственности, основанных на их опыте и физической силе».
Еще более наглядные результаты были получены в ходе предпринятого М. Шнайдером и А. Омто исследования мотивов участия в добровольческой деятельности, связанной с оказанием помощи больным СПИДом. При этом исследователи пытались установить причины, по которым одни добровольцы занимаются такой альтруистической деятельностью в течение длительного времени, а другие достаточно быстро покидают движение. Оказалось, что одним из наиболее значимых факторов такого рода являются «первоначальные причины, побудившие людей включиться в добровольческую деятельность». При этом «большинство индивидов, которые называли в качестве причин улучшение самооценки и самосовершенствование, продолжали ею заниматься и по прошествии одного года». Исследователи полагают, что эти несколько «эгоистические» желания – лучше относиться к себе и узнать больше о СПИДе – по-видимому, больше помогают сохранять приверженность добровольческой деятельности на протяжении времени. В целом, как считают Ш. Тейлор и его коллеги, «эти и другие исследования говорят о сложном характере причин добровольческой деятельности, которые нередко сочетают в себе как подлинный альтруизм, так и преследование личных интересов. Желание оказать помощь людям и выражение приверженности своим внутренним ценностям служат важными причинами участия человека в добровольческой деятельности. Однако она также содержит в себе благоприятную возможность приобрести новые умения, познакомиться с новыми людьми и улучшить представление о себе самом».
Кондратьев М. Ю., Ильин В. А., 2007
Заботиться о себе не зазорно, главное, чтобы это обстоятельство никому не вредило. Поэтому в настоящее время в зарубежной психологии принято разделение эгоизма на сильную и слабую формы. Сильная форма проявления эгоизма заключается в стремлении человека к удовлетворению лишь собственных желаний, даже если человек помогает кому-либо, в основе его мотивации лежит удовлетворение какой-либо своей потребности. Слабая форма проявления эгоизма сочетает возможность стремления личности к собственным интересам и предоставление возможности другим людям удовлетворять свои желания (Rachels, 1995).