Машина подъехала через несколько секунд. Отец Фёдор снова уточнил стоимость поездки и те уже оба в один голос заверили, что с ветерком домчат его до ближайшей станции метро всё за те же 165 рублей.

Всю дорогу водитель такси развлекал пассажира смешными историями, а подъезжая к Москве, рассказал, как недавно подвозил двух белорусов.

– Те запёрлись в машину с пивом и рыбой, представляешь, какой они мне здесь гадюшник устроили, да ещё и платить отказались. Так что пришлось вызывать ребят, нас солнцевские крышуют. Пацаны тут же подскочили, так что пришлось им, как миленьким раскошелиться и на оплату поездки, и на мойку машины, и даже на моральный ущерб, – смеётся водитель. Обхохочешься на этих пассажиров. А потом подвозил ещё одного, типа тебя, такого же солидного спокойного дядечку, а тот, представляешь, расплачиваться не захотел. Снова пришлось ребят тревожить. Те его обыскали, прикинь, в трусах нашли зашитыми три тысячи баксов. Так он им сам и деньги отдал, и баксы подарил.

– Странно, – размышляет вслух отец Фёдор, – но 165 рублей это же не так дорого, почему же люди отказываются платить?

– Так это же по нашему тарифу за один километр, – уже заходится от смеха таксист.

– Достал я калькулятор, – рассказывал потом отец Фёдор, мой сосед, – перемножил тариф на километраж и у меня волосы встали дыбом. «Стой! – кричу. – У меня таких денег нет! – Ничего, – веселится шофёр, – отдашь что есть». Подвёз меня к ближайшей станции метро, а там нас уже ждут, молодые крепкие парни и тоже улыбаются. Вывернул он у меня карманы и забрал деньги. «Ладно, – говорит, – иди с Богом, остальные в следующий раз довезёшь, – и снова расхохотался». Я уже было пошёл, а он вдруг догоняет и протягивает немного мелочи: «На, возьми, вот, это тебе на метро и пирожок». Видать, ещё не совсем пропащий человек этот таксист, другой бы и на булочку не дал, а этот пожалел. А вообще, я так понял, в Москве живут весёлые люди.

Нас с отцом Фёдором поселили в одном номере, а потом определили на постой ещё и отца Антония. Уже поздно вечером мы услышали осторожный стук в дверь, и тихое:

– Молитвами святых отец наших…

– Аминь, – это мы с отцом Фёдором отвечаем в унисон.

И на пороге появляется сперва огромного размера рюкзак, а за ним, словно в бесплатное приложение, монашек маленького росточка со светлыми редкими волосами, собранными сзади в хвостик. Сильно окая, он нам поклонился и произнёс:

– Отцы честные, благословите, меня зовут монах Антоний. Вот, приехал к вам на конференцию по благословению отца наместника из Н-ского монастыря. Вообще-то, это наш отец наместник должен был ехать, он у нас человек зело учёный, но не выбрался и благословил меня. «Поезжай, говорит, отец Антоний, посиди там среди умных людей, послушай. Ты в Москве-то чай ещё и не был? – спрашивает. – Ну и ладно, вот и столицу как раз посмотришь, в метро на лестнице покатаешься. И самое главное – в монастырь к преподобному Сергию съездишь, помолишься у мощей за братию». Я и поехал. Вот, везу лаврским монахам целый рюкзак гостинчиков из наших краёв.

Как забавно было слушать человека, всю жизнь лет до тридцати пяти прожившего у себя в монастыре одной из наших северных епархий, а потом волей отца игумена оказавшегося в огромном городе.

– В метро вышел из вагона и пошёл на выход. Смотрю, а перед лестницей толкучка. Мешает кто-то людям проходить. Подхожу, а это бабушка-узбечка, боится сердешная на эскалатор ступить, вот и создаёт пробку. Люди спешат, толкают бабушку, ругаются, а помочь старому человеку никто не поможет. Жалко мне её стало, взял старушку под руку: «Пойдём, мать, я тебе пособлю», – и совсем перегородил дорогу. Народу деваться некуда, поднатужились и закинули нас с бабушкой-узбечкой и моим рюкзаком на лестницу. Так и доехали, слава Богу.

В течение нескольких дней мы участвовали в пленарных заседаниях, работали на секциях, а по вечерам собирались у себя в номере. И начинались разговоры, продолжавшиеся далеко за полночь. По вечерам, чтобы делегаты не скучали, привозили артистов, а однажды к нам приехали мастера русских боевых искусств. Всего их было трое, мастер, создавший свою оригинальную систему, и двое его учеников. Когда смотришь на сильных здоровых мужиков, радуешься, что не перевелись ещё в нашем народе богатыри. Сам мастер небольшого роста, можно сказать для спортсмена даже излишне полный, но весь словно одна сжатая пружина, способная мгновенно раскрыться и сразить противника наповал. Среди делегатов конференции были и те, кто в своё время занимался боксом или восточными боевыми искусствами. Кто-то из них, продолжая спортивные традиции, до сих пор тренирует у себя на приходе мальчишек. Имя мастера, создавшего собственную систему рукопашного боя, и до этого дня было у многих на слуху, потому посмотреть на него пошёл даже я с моими новыми друзьями.

Правда, мы немного опоздали и пришли, когда известный боец уже рассказывал о своём методе борьбы. Если бы я встретил его где-нибудь в автобусе, то и внимания бы на него никогда не обратил. Маленького роста, может, чуть повыше отца Антония, круглолицый, постоянно улыбающийся. Всегда чувствуешь человека агрессивного и невольно стараешься от такого отойти подальше, а здесь нет. Лицо мастера светилось неподдельным добродушием, даже нанося сокрушительные удары, демонстрируя технику, он по обыкновению продолжал улыбаться. Прежде чем показывать отдельные приёмы, учитель предупредил, что человек, используемый им в качестве «груши», обучен специальной методике отражения ударов. Кстати, потом уже в фильме я видел, как здоровенный негр пытался пробить этого удивительного человека – «грушу». Было понятно, что старается он изо всех сил, а тому хоть бы хны, дышит соответствующим образом и улыбается. Только этого фильма мы тогда ещё не видели.

Мастер наносит короткий резкий удар и «груша» начинает быстро дышать носом, выдыхая ртом, потом следующий удар, но через секунду «несчастный», извиваясь всем телом, приходит в себя. Удар следует за ударом, мастер улыбается:

– Отцы, вы слышите как трещат кости? Нет необходимости наносить удары, подобно тем, что применяют в боксе. Вот так надо бить и вот так надо.

Подопытный уже не столько стоит на ногах, сколько валится с них.

– А если мы ударим по лицу в эту самую точку… – Мастер легко, будто снимая пушинку, припечатывает своему визави по щеке пудовым кулаком.