– Много, – нехотя сказала Женька. – Папа умер, больше родственников не было. Меня забрали, и всё. Был один спонсор, он всем детям лыжи подарил, я стала кататься. Меня папа научил, еще когда я совсем маленькая была. Я, когда каталась, всё время представляла себе, что я с папой и мы сейчас домой пойдём.

– И тут вдруг оказалось, что у тебя способности, да? И ты стала тренироваться, в соревнованиях участвовать…

– Потом меня в сборную взяли. Молодежный чемпионат России выиграла. И еще много всего. Я стреляю хуже, чем бегаю. Стреляю неровно, а бегаю быстро. Бегала, в смысле. Марк всё время надо мной смеялся. Он говорил, ты стреляй как попало, хоть в воздух, всё равно на дистанции нагонишь, хоть два штрафных круга, хоть три!.. – Она вдруг повернулась, схватила Аллу за руку и прижалась к ней влажным лбом. – Аллочка, вы даже не представляете, как всё это было… хорошо! Вы не представляете! Я стала нужна, понимаете? И наплевать на детдом! У нас девчонки после выпуска совсем не знали, куда податься, а у меня был спорт! Мне комнату дали в общежитии в Красногорске, мою собственную! Я даже в институт поступила, и у меня была сессия, как у нормальных. Мне очень слово нравилось – сессия. Сдавать сессию, правда красиво?

– Очень красиво, – согласилась Алла.

– А на соревнованиях как здорово! Когда трасса незнакомая, а её надо пройти, как родную! И вот ночью ляжешь, глаза закроешь и представляешь, как всё будет завтра. Как старт дадут, как я до первой отсечки добегу, как стрелять буду, как норвежку сначала вперед пропущу, а в подъём ее сделаю. А потом я с Марком познакомилась. Он когда стал за мной ухаживать, я от страха всё время рыдала. Запиралась в туалете и рыдала. Ну не может такой человек за мной ухаживать! Он же знаменитость, легенда! А я кто?..

– Какая разница?! Он в тебя влюбился.

– Ну почему, почему? Как он мог в меня влюбиться?

– Я не знаю как, – сказала Алла язвительно. – Видимо, как-то влюбился. Из последних сил, наверное.

– Вы думаете, из последних сил?

Алла засмеялась.

В начале разговора она была совершенно уверена, что всё плохо, очень плохо, и готовилась к плохому, и боялась. Теперь ей казалось, что всё хорошо, прекрасно!.. Лучше и быть не может.

– Что вы смеетесь?

– Над тобой, Женечка!

Но Женьке некогда было ни разбираться, почему над ней смеются, ни обижаться на это. Она рассказывала – первый раз за много лет! Она рассказывала, и её слушали, и казалось, что всё на свете можно рассказать вот прямо сейчас, на лавочке в бане, и сразу станет легче.

– Марк меня познакомил с Кузьмичом. Про нас никто не знал, я не хотела, а Марк сказал, что Кузьмич должен узнать, и ему рассказал! И он мне однажды перед стартом лыжи готовил, мы так конспирировались, ужас! Мне же всегда тренер готовит, а тут я по секрету Кузьмичу их отдала! И выиграла! И все потом говорили, какой наш тренер молодец, угадал со смазкой, а это Кузьмич угадал. И Зою Петровну они однажды на мои соревнования привезли. Она стояла на финише и молчала. И я её боялась. А она так ни слова и не сказала, представляете?!

– Вполне, – заверила Алла. – Вполне представляю.

– А потом всё кончилось. Раз, и всё.

– Конечно, – задумчиво протянула Алла, – где тут справиться? Двадцать четыре года, мамы нет, спросить не у кого. А ты уже третью жизнь живешь.

– Почему третью?

– Так получается. Первая в детдоме, следующая в спорте, теперь в бухгалтерии.

– Тогда, выходит, четвертую, – поправила Женька тоже задумчиво. – Еще с папой жизнь была, совсем давно. А как вы догадались, что я… что папы нет и пансиона в Швейцарии не было?

– Техника у тебя лучше всех в группе, но шла ты почему-то всё время самая последняя. Очень старательно демонстрировала свою ни на что негодность. Ты и падала, и вставала, и валялась, а на всё это силы нужны. Человек неподготовленный таких сил не имеет. Снаряжение у тебя так себе, сказать, дешевенькое – ничего не сказать, так что про богатого папу можно забыть, а лыжи отличные, профессиональные.

– Madshus-Rotafella-Alpina, – гордо кивнула Женька. – Мне Марк подарил, у него самого точно такие же.

– Шампанское ты пила явно первый раз в жизни и нализалась моментально. Девушки из швейцарских пансионов к шампанскому привычные, как правило. И шрам на ноге! Только я думала, ты его в драке получила, а оказалось, что на лыжах. А Зоя Петровна при чем? Как она тебя нашла?

– Она меня не находила. У меня был её адрес, электронный. Я ей написала.

Тут Алла опять засмеялась от удовольствия – электронный адрес Зои Петровны, надо же! Как тут, однако, всё непросто устроено, на кордоне «полста-три»!

– Я ей написала, что мне очень нужно увидеться с Марком, и она прислала координаты. Я совсем без него замучилась, Аллочка. Я думала, это пройдёт, а все не проходит и не проходит, только сильнее болит. Я Зою Петровну спросила, можно ли мне прийти. Я же не знала, может, он женился давно! Зоя Петровна написала – приходи.

– Одно слово написала?

Женька кивнула.

– Я нашла в Интернете группу, которая вроде по схожим координатам собралась идти, и тоже пошла. Марк ничего не знал. Я думала, на месте станет понятно, что делать. Может, притвориться, что идти не могу, и всех на кордон направить, чтоб меня туда тащили, я же знала, где он расположен! Может, наоборот, оторваться, уйти, а потом сообщить, что я в безопасности, чтоб не искали. А он сам на нас вышел. Я его увидела, у меня в глазах потемнело. А он со мной даже не разговаривает.