К концу первого десятилетия XXI века потомков русской эмиграции в Харбине практически не осталось. Все, кто по разнообразным причинам не смог отсюда уехать, покоятся на местных погостах. Здесь же и памятник героям Порт-Артура, и могила офицера армии Колчака, полного георгиевского кавалера Сергея Федорова. По соседству — могилы русского духовенства. Среди прочих — протоиерей Валентин Барышников (1906–1962), которого считали чудотворцем. Одно время, до 1957 года, он служил в Свято-Никольском соборе в Харбине, а затем стал настоятелем Свято-Иверской церкви в Харбине, постройки 1908 года. О. Валентин запомнился многим прихожанам своим бесстрашным поминовением царственных мучеников даже во время советской военной администрации. Из-за контроля со стороны советских органов в Харбине в эти годы было уже невозможно открыто поминать на службе убиенную царскую семью, поэтому о. Валентин поминал их как «воина Николая с семьею». Свято-Иверскую церковь русское население Харбина в обиходе именовало «офицерской» из-за того, что построена она была в память воинов, живот свой положивших за Отечество в Русско-японской войне 1904–1905 годов. Позже на прилегающем кладбище хоронили эмигрантов — бывших офицеров колчаковских армий. Внутри храма, который длительное время использовался в качестве заводского склада, до сих пор находится полуразрушенное захоронение генерала Владимира Каппеля, прах которого был вывезен отступающими белыми из Читы. В наши дни в этом храме предполагается восстановить великолепные мозаичные панно, другие элементы убранства, однако судьба прилегающих к нему захоронений пока неясна. Примерно в 1956–1957 годах китайцы начали строить новое здание с северной стороны от храма, устроив при этом с южной стороны склад стройматериалов, куда постоянно подъезжали грузовики, под весом которых проседала земля захоронений и разрушались памятные плиты. А после смерти о. Валентина Барышникова в 1962 году службы в Свято-Иверском храме и вовсе прекратились, а через несколько лет, во время «культурной революции», алтарь и все внутреннее убранство были сожжены. Был разрушен гранитный памятник на могиле ее первого настоятеля, о. Сергия. Внутренние росписи стен были позже закрашены краской. На стенах внутри храма около фамилий тех, кто погиб в Гражданскую войну, были замазаны годы их смерти. Видимо, это сделал кто-то из приходского совета, боясь продолжения надругательства над памятью погибших. Такова печальная участь храма.

Ныне в Китае действует лишь один из сохранившихся православных храмов. Он находится в Харбине и освящен в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Остальные святыни используются как музеи, выставочные залы, склады и рестораны. Правда, в китайском обществе вынашивается идея восстановления Свято-Никольского собора, украшавшего Харбин и снесенного маоистами в лихие 1960-е годы.

Последний православный священник-китаец — отец Григорий Джу — умер в 2000 году. Летом 2004 года в храм Покрова Пресвятой Богородицы был направлен священник из Екатеринбургской епархии, который с разрешения местных властей в течение двух недель совершал в храме богослужения.

В Северо-Восточном Китае кроме единичных памятников русской материальной культуры, которые, кстати, китайские власти не перестают последовательно уничтожать и поныне, не осталось практически ничего из всего многообразия русской жизни, существовавшей здесь более половины века. В этом отношении показательна судьба Свято-Николаевского собора, бывшего некогда одним из крупнейших в мире деревянных храмов. Вот что вспомнил один из русских свидетелей его разрушения хунвейбинами. «18 августа 1966 года в Свято-Николаевском соборе свершалось торжественное всенощное бдение. В это же время на площади, между отелем «Нью-Харбин» и московскими рядами, хунвейбины собрали многолюдный митинг, на котором, как потом стало известно, решалась судьба собора и всех харбинских церквей. Казалось, ничто не предвещало скорого злодеяния. На другой день, 19 августа, был праздник Преображения Господня, и слушалась литургия. Никто не думал, что это будет последняя литургия в соборе. Служил ее отец Стефан, последний настоятель собора. Во время службы в храм вошло несколько молодых китайцев, говоривших по-русски. Отрекомендовавшись студентами Пекинского политехнического института, молодые люди попросили разрешения подняться на хоры, где они простояли всю литургию, с интересом следя за ходом богослужения. Прощаясь, они сказали, что им здесь понравилось, и они придут еще. И это «еще» настало! Утром 23 августа 1966 года хунвейбины, возглавляемые этими студентами, с барабанным боем, с плясками и криками ворвались в Свято-Николаевский кафедральный собор с явным намерением учинить разгром и не оставить камня на камне. Весть об их бесчинствах быстро разнеслась по городу, и кто мог поспешили к собору с надеждой уладить дело и предотвратить то, что казалось еще простым недоразумением. Но то, что пришлось увидеть, вселило в душу ужас: гремел барабанный бой, слышались крики толпы, шел дым… Ограда собора была облеплена хунвейбинами. Одни из них карабкались на крышу собора, чтобы водрузить там красные знамена, другие выносили изнутри наши святыни и швыряли их в костры… Горело два больших костра в ограде собора, третий — у входа в Иверскую часовню. На этих кострах были сожжены все иконы собора и часовни, в том числе образ Святителя Николая-Чудотворца, стоявший многие годы на Харбинском вокзале, затем в Иверской часовне и незадолго до злодеяния перенесенный в собор. В этот же день были сожжены все святые иконы, находившиеся в закрытом в то время Свято-Алексеевском храме в Модягоу и Свято-Иверском храме на Офицерской улице. Во время сожжения колокола всех трех храмов не переставали звонить, звонили и все последующие дни, терзая души верующих, — это хулиганы дорвались до недосягаемого им прежде и упивались теперь торжеством. На другой день, 24 августа, началась разборка крыши и стен собора. Сначала с помощью пожарных лестниц разобрали главный шатер и окружающие его кровли и купола. Затем приступили к разборке бревенчатых стен, с которыми покончили молниеносно. 27 августа, в канун Успения Пресвятой Богородицы, от собора уже не осталось ничего кроме фундамента». Сейчас на месте Свято-Николаевского собора — небольшой скверик с цветочными клумбами.

А вот стоящий напротив бывший «Торговый дом И. Я. Чурин и Кo» уцелел и радует глаз своим откровенным российским обличьем. Сейчас здесь располагается самый крупный в Харбине универмаг, недавно ему возвращено имя русского купца-основателя, которое по-китайски звучит как «Цюлинь», что в переводе на русский означает «Осенний лес». Все другие русские названия города канули в Лету. Московские журналисты, заезжавшие как-то с визитом в Харбин, обратились за помощью к своим китайским коллегам, прося их прояснить судьбу русских архивов, а те, в свою очередь, искренне попытались помочь. Но, к сожалению, официального разрешения на это получено не было, и только в последний день пребывания журналисты были проинформированы китайской стороной, что часть интересующих их материалов отсутствует на месте. Ибо архив КВЖД находится в партархиве провинции Хэйлунцзян, а часть его — в партархиве Нанкина. Все эти материалы засекречены. Может быть, когда-нибудь и состоится обмен «секретами» между партийными архивами КНР и бывшего СССР, однако пока что представляется очевидным, что это не вопрос ближайшего будущего.

Русское присутствие в Харбине едва угадывается в местах упокоения представителей диаспоры. Так, на русском кладбище в Харбине сохранился памятник командируй экипажу миноносца «Решительный», капитану 2-го ранга князю Александру Александровичу Корнильеву. Он и члены его экипажа геройски погибли при обороне крепости Порт-Артур. Их тела тогда были доставлены в Харбин по КВЖД. Похороны состоялись на кладбище в центре города. Четырехгранную стелу венчал двуглавый орел — символ Российской империи. С приходом в 1945 году Советской армии ее политическое командование решило навести порядок в русских некрополях. С памятника морякам был сбит орел и водружена красная звезда, а для придания большей убедительности в нерушимости советской власти стелу украсили гербом Советского Союза, по форме являвшим собой некое подобие кладбищенского венка. С такими символами останки моряков были перенесены на новое кладбище в район Хуаншань. Только в 2003 году памятнику вновь был возвращен первоначальный облик. Там, не обозначенный даже холмиком, одно время лежал прах генерал-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля. Современники так описывали место его захоронения: «На белом фоне наружной стены церковного алтаря резко вычерчивал свой профиль черный гранитный крест. Терновый венок обвивал подножие креста, а ниже, на бронзовой доске, буквы сплетались в имя, которое носили многие тысячи тех, кто шли когда-то безотказно веря в того, кто лежал теперь под гранитным крестом… Здесь, у церковного алтаря, спал вечным сном тот, кто вдохнул в них пафос непримиримой борьбы на далеких берегах Волги, кто вел их по заснеженным просторам обледенелой Сибири, и кто, спасая их от бешенных ударов красного шквала, упал обессиленный под лед дикого Канна». [22] Его, умершего от ран в Забайкалье, солдаты везли до самого Харбина. А тем временем Каппеля с последней надеждой на успех Белого движения ждал в Сибири уже плененный и преданный всеми адмирал, покоритель Арктики, Верховный правитель России Александр Васильевич Колчак. Он тоже бывал в Харбине при формировании своей армии в 1918 году. Генерала Каппеля с воинскими почестями похоронили под стенами церкви Иверской Божьей Матери.

В 1945 году советское командование — вернее, снова ее политическое руководство — решило, во избежание превращения могилы в место паломничества, перезахоронить его прах в другом, менее доступном для граждан месте. Очевидец тех событий и лет так описывал отношение советских солдат к месту захоронения белого генерала: «Красноармейцы не раз бывали у могилы Каппеля, но никто из живших тогда в ограде церкви не слышал от них никаких выпадов. «Каппель — вот он где», — почешут затылок и отойдут…» [23] Перезахоронение было сделано втайне, под покровом ночи, и могила утеряна. По другой версии, китаец, которому было поручено перезахоронение, докопался до гроба генерала, положил на него православный крест, который стоял на могиле, и вновь забросал землей. В 1955 году по настоянию советского консульства все следы перезахоронения Каппеля, равно как и первоначально установленный памятник, были снесены и уничтожены.

Несколько лет назад российские энтузиасты нашли и перевезли прах генерала в Россию.

Глава двенадцатая

Уроки Харбина

Так завершилась история русской цивилизации в Северо-Восточном Китае, берущая свое начало в эпоху монолитной государственной политики правления Александра III. За более чем полувековой отрезок времени Российское государство создало и укрепило не только свои дальневосточные рубежи, но дало жизнь одному из наиболее крупных проектов, протянувшегося во времени из века в век, принесшего колоссальные выгоды всем его участникам.

Отходя от осмысления геополитического значения Китайско-Восточной железной дороги и сужая повествовательную задачу лишь до описания возникшей и развившейся там европейской цивилизации, нельзя не удивляться потрясающей самоорганизации первых поселенцев, их умению привнести в азиатскую бытность веками проверенный уклад русской жизни, щедро поделиться научными и культурными достижениями и открытиями. Равно как и наладить известную своим строгим академизмом образовательную систему, позволявшую готовить новые поколения квалифицированных, технически и культурно развитых специалистов, на чьих плечах держались все стороны харбинского бытия, и от применения способностей которых впоследствии выигрывали все страны, что согласились приютить русских беженцев из коммунистического Китая.