Были также представители из Суринама и Сан-Доминго. С приездом американской делегации стало известно, что квота рожденных в Китае была переполнена и надо теперь ждать около 8 лет, чтобы получить визу на въезд в США. Для русских, родившихся в Китае, это стало настоящим ударом.

Стоит упомянуть, что русским беженцам в Тубабао был запрещен контакт с местным населением, равно как и выезд с острова в другие филиппинские районы. Несмотря на это, президент Филиппинской республики Квирино в октябре 1949 г. посетил лагерь и был принят с русским радушием. В ноябре того же года лагерь посетил американский сенатор В. Ноуланд. Он был инициатором внеквотного допуска шанхайских беженцев на Тубабао. Также архиепископ Иоанн (Шанхайский) в сентябре 1949 г. выступал перед Сенатской Юридической комиссией в США и описал трагическое положение дальневосточной эмиграции на Тубабао. Он передал петиции с 5000 подписей. Не видя перспектив разрешения их судьбы, люди стали соглашаться на условия австралийского правительства и уезжать в Австралию. Позднее прошла поправка в Закон о внеквотном въезде тубабаоской группы в США, и оставшиеся эмигранты уехали туда. Уже пустой лагерь осенью 1951 г. был разрушен тайфуном.

Многие русские эмигранты из Китая, перебравшись в Австралию, продолжили свою общественную деятельность. Среди них были юрист и соучредитель многих общественных организаций в Шанхае Платон Аркадьевич Казаков, деятель Антикоммунистического союза в Тяньцзине и глава Российской фашистской партии Владимир Дмитриевич Космин, зубной врач и преподаватель Евгений Александрович Насонов, деятель церковной жизни в Китае и Австралии и автор воспоминаний Александр Васильевич Серапинин, офицер и казачий деятель Николай Павлович Солнцев, общественный деятель, многолетний член Народно-трудового союза (НТС), журналист, автор путеводителя по Риму (издан в Германии на русском языке в 1960 г.) Анатолий Александрович Коновец, доктор медицины Николай Павлович Голубев. В Австралии был создан Общеавстралийский русский антикоммунистический центр, который просуществовал 3 года. Его председателем являлся бывший капитан l-гo ранга Н. Ю. Фомин. «После долгих усилий, — писал очевидец, — этот центр был создан, и все главные пункты русского рассеяния в Австралии — Брисбен, Мельбурн и Сидней — избрали Николая Юрьевича Фомина, монархиста по убеждениям, своим председателем. Это, конечно, обеспокоило левые группировки, которые не замедлили начать подрывную работу для развала созданной организации» ( Баксмут А.Памяти Николая Юрьевича Фомина // Русская жизнь. 20.08.1964).

Из других общественных деятелей Австралии стоит упомянуть председателя Общемонархического объединения, бывшего полковника А. Н. Стафиевского и А. Г. Доможирова (1887–1955), бывшего командира Уральского стрелкового полка в Забайкалье и 1-й стрелковой бригады в Приморье. Он эмигрировал в Австралию через Филиппины после шести попыток получить визу и участвовал в общественной жизни Брисбена. В Австралии до сих пор существует и плодотворно работает немало общественных организаций русской диаспоры, например Русский общественный центр в Аделаиде. Во многом успех этой организации был обусловлен деятельностью Михаила Николаевича Чуркина, приехавшего из Шанхая в 1949 г. Первым же объединением русских эмигрантов на пятом континенте стал Русский клуб, основанный в Брисбене в 1924 г., когда в этом городе жило чуть более 100 человек из России. Председателем Русского благотворительного общества в Брисбене с 1971 г. являлся Владимир Мазюк, окончивший гимназию Христианского союза молодых людей в Харбине. До отъезда в Австралию в 1950 г. Мазюк жил в Шанхае. Он был инициатором создания и первым председателем Русского общественного центра в Брисбене (1972–1982). Немало представителей общественных объединений в Австралии были выпускниками учебных заведений Китая. Так, «Политехник» собрал под свое крыло выпускников Харбинского политехнического института (ХПИ). Журнал объединения под одноименным названием опубликовал большое количество интересных материалов не только по истории ХПИ, но и по всей российской эмиграции в Маньчжурии. Это позволило сохранить память о преподавателях и профессорах института, воссоздать многие аспекты научной, культурной и общественной деятельности всей эмиграции в Китае, а также уточнить биографии ее деятелей. Долгое время изданием журнала занимался Борис Николаевич Коренев (1911–1988), выпускник ХПИ 1935 г., который жил в Австралии с 1962 г. Другим видным редактором «Политехника» был Виктор Александрович Егоров (1915–1989). Выпускник ХПИ 1934 г. Борис Павлович Стоянов (1910–1988), прибывший в Австралию в 1957 г., стал председателем Объединения инженеров, окончивших Харбинский политехнический институт.

Еще одним объединением выпускников стал Союз окончивших гимназию Христианского союза молодых людей. Эта организация успешно работала в Китае в 1930–1945 гг. Одним из ее основателей являлся Леонид Семенович Аполлонов (1910–1986), активный участник скаутского движения и кружка естествознания и географии. Эмигрировав в Австралию в 1957 г., Л. С. Аполлонов воссоздал союз в 1963 г., став его первым председателем (1963–1967). Союз выпускников ХСМА выпускал периодический журнал «Друзьям от друзей», на страницах которого регулярно публиковались воспоминания о времени учебы, преподавателях гимназии, а также некрологи. В конце 1979 г. в Австралии было основано Объединение реалистов 1 — го Харбинского реального училища, участники которого выпустили два «Сборника памяти», где содержалось немало ценной информации об этом учебном заведении, о чем упоминает известный историк русской эмиграции Тихоокеанского региона А. А. Хисамутдинов в своей монографии, вышедшей в 2000 г. весьма скромным тиражом всего в 150 экземпляров.

Среди известных людей, прибывших в Австралию из Китая, обязательно стоит отметить писателя, натуралиста, научного исследователя Николая Аполлоновича Байкова (1872–1958), который приобрел известность своими рассказами и романами о маньчжурской природе, животных, охоте, о героизме русских пионеров Маньчжурии — солдатах и офицерах-заамурцах, промысловых охотниках.

Маньчжурия представляла собою для Н. А. Байкова не только обширное поле научной деятельности (он работал корреспондентом Зоологического музея Императорской академии наук), но и вдохновляла на литературном поприще. Первые его рассказы — об охоте в Маньчжурии и местной природе — появились в печати вскоре после его перевода в Заамурский Округ Пограничной Стражи, где он служил с 1902 по 1914 г., достигнув чина подполковника. В 1914 г. эти рассказы были изданы в виде книги «В горах и лесах Маньчжурии». Литературная карьера Байкова была прервана Первой мировой войной. С августа 1914 г. по декабрь 1917 г. он участвовал в боях против Австро-Венгрии в составе Российской Императорской армии, был ранен и контужен. Награжден рядом орденов, включая орден Святой Анны II степени, и чином подполковника. После Октябрьского переворота находился в рядах Добровольческой армии и был эвакуирован с семьей из Новороссийска в начале 1920 г. Провел 2 года в лагерях беженцев в Египте и Индии. Его дочь Н. Дмитровская (Байкова) вспоминает: «В начале 1921 г. англичане, которые опекали нас в Египте, предложили переправить желающих на Дальний Восток. Папа хотел опять попасть в Маньчжурию и согласился. По пути, однако, нам предстояло прожить несколько месяцев в Индии в числе 200 русских беженцев в крепости Бельгаум, недалеко от Бомбея. Я смутно, конечно, помню, что там было очень много обезьян». В конце того же 1921 г. все-таки исполнилась его заветная мечта — вернуться в Маньчжурию. Здесь он стал участвовать в работе Общества изучения Маньчжурского края и был одним из основателей Харбинского музея. В течение 1920-х гг. вышел ряд его научных статей и монографий, самая известная из которых — «Маньчжурский тигр» (1925).

Последующий период в жизни Н. А. Байкова — самый плодотворный по количеству изданных им трудов: «В дебрях Маньчжурии» (1934), роман «Великий Ван» (1936), «По белу свету» (1937), «Тайга шумит» (1938), «У костра» (1939), «Сказочная быль» (1940), роман «Тигрица» (1940), «Наши друзья» (1941), «Записки маньчжурского охотника» (1941), «Шухай» (1942), «Таежные пути» (1943) и роман «Черный капитан» (1943). В этот же период, кроме вышеупомянутых отдельных книг, им было напечатано около двухсот статей и рассказов в газетах, журналах и научных изданиях. К концу 1930-х гг. он уже обрел большую известность как маститый писатель, охотник и пионер русской Маньчжурии. С 1936 г. Байков участвовал в Секции охоты и рыболовства при Бюро по делам Российских эмигрантов и в качестве «старшего друга» в секции молодых археологов, натуралистов и этнографов. В этот период он приобрел наибольшую мировую известность. В 1936 г. в Лондоне вышел перевод его книги «В дебрях Маньчжурии», а в 1938-м — французский перевод. Но, пожалуй, самый большой интерес среди иностранцев его книги вызывали у японцев, в особенности после 1940 г., когда Байкова посетил популярный в то время японский писатель Кан Кикучи (1888–1948). Он помог русскому писателю с изданием его книг в Японии. В ноябре 1942 г. Байков был приглашен с семьей на Съезд писателей «Великой Восточной Азии» в Токио, и всюду его принимали с почетом и восторгом. В Японии продолжают издавать книги Николая Апполоновича и по сей день.

О том времени вспоминает его дочь: «Кроме творческой работы — сочинения статей и рассказов — он занимался обширной перепиской с разными людьми в Европе и Америке. Переписывался с генералом П. Н. Красновым в Берлине, с Ю. М. Бутлеровым в Парагвае, корреспонденты у него были в Югославии, Франции, переписывался с о. Иннокентием Серышевым из Австралии, получал множество писем от охотников и друзей со станций. Приходил к нам Илья Бабакаевич Коджак, человек веселый и остроумный, который всегда нас смешил. У него также были интересные разговоры с папой, и он очень уважал его и ценил дружбу с ним. Уже в Австралии, в 1960-х годах, мы с мамой были недолго в Сиднее и были рады снова там с ним встретиться. Также отец хорошо рисовал акварели. Уже в Австралии, и после смерти папы, мы получили письмо от А. С. Лукашкина из Сан-Франциско с просьбой одолжить некоторое количество акварелей для выставки в память Н. А. Байкова, проходившей в июне 1960 г. в Музее Русской культуры. Он также попросил прислать кое-что из трудов и личных вещей отца, так как в Музее Русской культуры устанавливали постоянный «уголок» памяти папы».