Шрифт:
– Извини, я не знал.
– Она находилась на его корабле, когда мятежной эскадрой был потоплен «Ослепительный». Я их совсем не помню, мне было тогда всего-навсего два года. Была вот такой крохой, – погрустневшая Джой показала рукой на уровне колена, смахнув с ресниц слезинку.
– Ну, хватит о грустном! Пошли купаться! – сказал Торбеллино, протягивая руку Джой. – А то Веселый Малыш совсем затосковал в одиночестве.
– Нет, сначала расскажи мне какую-нибудь коротенькую сказку! Но только, смотри, чтобы сказка была интересной и со счастливым концом.
– Я других и не знаю, Джой! Хорошо, слушай! В одной далекой стране, за семью морями, в семье моряка родилась маленькая девочка…
В гостях на маяке Торбеллино провел самые замечательные дни своей жизни, но пора и честь знать, пора отправляться выполнять задание подпольного Комитета Четырех. На следующий день с первыми лучами солнца юноша и девушка тронулись в путь. От маяка Старого Галса до Силенто было километров около двадцати пяти. Они шли, весело болтая и держась за руки, по старой пыльной дороге, по которой давно уже никто не ездил, кроме одиноких почтовых карет и курьеров. Да и те в этих краях из-за шаливших на дороге разбойничьих шаек стали большой редкостью.
– Торбеллино, а ты любил когда-нибудь, – вдруг тихо спросила девушка и, смутившись, опустила глаза. – Я имею в виду не родителей.
– Да, любил. Очень сильно любил. Помню, мне было лет тринадцать. Я тогда первый год работал в шапито старого Бемса. Была там красавица Франческа, танцевала на канате. Маленькая такая, тоненькая, как девочка, очень красивая и ласковая. Ко мне относилась как к младшему брату. Я обожал ее, во время выступлений всегда торчал за занавесом и переживал за нее. А еще – страшно ревновал, ревновал ко всем подряд: к многочисленным поклонникам, к товарищам по труппе, даже к ее мужу, славному малому, жонглеру Тибальдо. Как сейчас помню, после моего первого выступления на манеже, она первая поздравила меня с успехом, обняла и крепко поцеловала. Я несколько дней после этого ходил, как помешанный. Даже как-то чуть не подрался с Тибальдо из-за того, что он на репетиции отругал Франческу за допущенные ошибки. Тогда почти вся труппа вынуждена была провести со мной воспитательную беседу. Вот такая у меня была любовь.
– А где она теперь?
– Кто? Франческа?
– Да, твоя Франческа!
– Не моя, а моего друга Тибальдо. Она уже два года как умерла от воспаления легких. Осень, помню, выдалась сырая и дождливая. После одного из выступлений разгоряченная Франческа простудилась и долго болела. Не знаю, как я тогда пережил это горе, да и не только я. Вся цирковая труппа тяжело переживала утрату. А бедный Тибальдо безудержно запил, а потом покинул шапито, больше никто его не видел. Исчез бесследно.
– Грустная история.
– Да, история печальная.
– А ты у нас долго еще пробудешь на маяке.
– Не знаю. Все зависит от того, когда появится «Звездный», я ведь должен буду сопровождать бриг.
– Мне так тебя будет не доставать! – Джой повернула к юноше свое покрасневшее лицо, темно-серые глаза подернулись стеклом слез.
– Ну-ну, милая, ну что ты. Перестань, ты же большая девочка! – обняв ее и ласково смахивая серебристые слезинки с ее длинных ресниц, сказал Торбеллино, нежно касаясь губами влажных щек.
Глава 20
Венто и Флай
Они долго, наверное, еще бы стояли вот так, посреди пыльной пустынной дороги, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к стуку юных сердец, если бы не рокот приближавшихся мотоциклов. Он все нарастал и нарастал. Наконец вдали появилась темная точка, окутанная облаком пыли. Джой и Торбеллино на всякий случай сошли с дороги на обочину. Мимо них на огромной скорости пронесся мотоциклист в кожаной куртке и черных очках и скрылся за поворотом. Через мгновение в клубах желтой пыли появился еще один ездок на ревущем мотоцикле. Он, не снижая скорости, подлетел к повороту. И тут случилось неожиданное…
То ли ездок не справился с управлением, то ли занесло на вираже мотоцикл, то ли переднее колесо попало в выбоину на дороге…
Мотоцикл резко крутануло и отбросило в сторону…
Мотоциклист перелетел через изогнутый дугой руль и кувыркнулся в глубокий кювет.
Ошеломленные влюбленные замерли в оцепенении. Первым пришел в себя Торбеллино, сунув в руки Джой корзину, он, не раздумывая, бросился к месту катастрофы. Спустившись в кювет к распростертому внизу на камнях неподвижному гонщику, он опустился на колени и осторожно снял с того треснувший шлем с очками. Из-под шлема волной хлынули каштановые локоны.
– Девушка! – удивился пораженный Торбеллино. Он осторожно поднял бесчувственное тело на руки и поднялся с ним на дорогу. К нему подбежала взволнованная Джой.
– Она жива? – с трудом выдавила она дрожащими губами, чуть не плача.
– Жива! Но, похоже, сильно ударилась головой, необходимо привести ее в чувство. Достань, пожалуйста, фляжку с водой, она там, на дне корзины.
Пока Джой искала в корзине фляжку, Торбеллино, держа бережно девушку на руках, присел на придорожный валун. Правой рукой аккуратно убрал пряди волос, застилавшие бледное лицо пострадавшей, и тихонько подул на него. Длинные ресницы девушки дрогнули, глаза открылись и сразу же судорожно сомкнулись, словно от резкого удара. Сквозь полуоткрытые губы послышался слабый стон.