Однако то была чистая ложь: принцесса Василике принадлежала не ему, а его брату.

Как поступит с ней брат? Отправит в свой гарем? Пополнит сокровищницу красавиц? Решится назвать ее своей женой и, отдав положенные почести, запрет в верхних покоях Дворца Страстей? В любом случае ей предстоит нелегкая жизнь.

Василике украдкой разглядывала своего похитителя. Тот казался погруженным в раздумья и не замечал ее внезапного любопытства. Его волосы скрывал темно-синий немес, но, судя по бровям и ресницам, они были черными. Кожа имела бронзовый оттенок, однако Василике показалось, что это просто густой загар. Глаза сияли матовым антрацитовым светом – они были не просто темными, а угольно-черными, как беззвездная ночь в пустыне.

Черты лица похититель прятал под вторым синим платком. Девушка подумала, что ей все равно, каков он, что ей достанет одних этих черных глаз, чтобы узнать его в любой толпе. Какое-то смутное воспоминание потревожило ее разум – и исчезло, так и не оформившись.

Принц излучал спокойную, уверенную силу, а в седле он держался так, словно родился в нем. Вопреки пылавшей в душе ненависти девушка почувствовала невольное уважение к нему и поняла, что, как бы она ни относилась к своему врагу, считаться с ним придется. Ей понадобятся вся ее хитрость и смекалка, чтобы обмануть его, сбежать… и, если на то будет воля Аллаха, отомстить.

Между тем унылый пейзаж предгорий и бурых холмов сменился зарослями мимозы, оливковых и пробковых деревьев. Мирджафар изредка останавливал коня у обложенных камнями колодцев, чтобы наполнить бурдюк, и Василике жадно припадала к воде. За все время пути они лишь раз перекусили пригоршней оливок и козьим сыром.

Наконец, когда стало смеркаться и на землю легли длинные тени, Мирджафар решил устроить привал. Он быстро развел огонь, вскипятил воду, приготовил мятный чай, и они скромно поужинали, снова сыром и оливками. Затем расстелил на земле толстое одеяло, лег и жестом указал Василике на место рядом с собой.

Измученная девушка с тоской подумала о теплом одеяле, но она вполне резонно опасалась, что он задумал что-то недоброе.

– Ну же, красавица, ложись скорее, – приказал похититель. – Я очень устал, а это единственный способ быть уверенным, что ты не сбежишь, когда я засну.

– Мне противно твое прикосновение, – ответила девушка, и ее передернуло. – С меня довольно и того, что весь день, пока мы ехали, я терпела эту пытку.

– Тебе больше понравится быть связанной по рукам и ногам и спать на холодной земле?

– По крайней мере, мне не придется вздрагивать от омерзения всякий раз, когда меня касаются твои руки.

Принц покачал головой. Почему-то он не готов был к подобному отпору, не думал, что ему придется укрощать девушку, словно строптивое животное.

– Так ты отказываешься лечь рядом со мной? – сухо спросил он.

– Да, – тряхнула головой Василике.

– Что ж, как хочешь… Эй, Хасдай! – почти не повышая голоса, позвал Мирджафар.

– Господин звал меня? – Еще один «разбойник» вырос как будто из-под земли. – Какие будут приказания?

– Эта дикая кошка предпочитает спать на холодной земле, причем со связанными руками и ногами. Воистину странное желание… Но, думаю, выполнимое… Проследи, чтобы все было исполнено в точности.

– Слушаюсь и повинуюсь, Лис, – довольно осклабился Хасдай.

Он грубо схватил девушку за плечи, повалил ее на землю и крикнул, чтобы принесли веревку. Через минуту все было кончено: связанная, как жертвенная овца, Василике не могла даже ползти. Довольный своей работой Хасдай вопросительно взглянул на Мирджафара, ожидая дальнейших приказов.

– Отлично, Хасдай, – кивнул тот. – Теперь расставь караулы и устраивайтесь… Удобно ли тебе, принцесса? – с легкой насмешкой спросил он.

Стоило Василике только пожаловаться, и ее тут же развязали бы. Мирджафар с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься на помощь. Но он же был Горным Лисом, безжалостным разбойником!.. И потому лишь взглянул на «пленницу».

– О да, – скрипнула зубами девушка, – как на пуховой перине. Даже стая голодных шакалов не могла бы лучше позаботиться о своей жертве.

– Тогда желаю тебе приятных сновидений, принцесса, – раздраженно буркнул Мирджафар и, закутавшись в одеяло, отвернулся от нее.

Василике попыталась устроиться поудобнее, но каждая песчинка, каждый едва заметный бугорок впивались в тело и причиняли боль. А холод! О Аллах, он пронизывал до костей, сводил мышцы, вызывал дрожь во всем теле… Она с ненавистью посмотрела на похитителя, уютно устроившегося неподалеку, и от души пожелала ему сдохнуть от жары. Однако усталость вскоре взяла свое, и девушка забылась тяжелым сном.