Даже ее строки обладали колдовской силой – Хасан более не слышал голоса изваяния. Он столь увлекся описанием легенд, что, казалось, не услышал бы даже грохота грома над своей головой. И чем дольше читал юноша, тем более близко к сердцу принимал все, что гласили витиеватые старомодные строки.

Теперь Хасан не стал бы называть свою прекрасную Наринэ подружкой. Ибо узнав о том, сколько сил требует соединение двоих в прекрасной гармонии, понял, сколь многое получал от девушки и сколь многому от нее научился. Более того, Хасан осознал, что нет ничего постыдного, недостойного во влечении мужчины и женщины, в их телесной страсти.

«О повелитель всех правоверных, Аллах всесильный и всемилостивый! Как же я был глух и слеп! Сейчас, в миг почти безумия, я поверил словам этого древнего наставления! А тогда, когда она, прекрасная и сильная моя Наринэ рассказывала мне об этом, когда повторяла почти те же слова, я ей не верил! Более того, я ее почти не слышал! О стыд мне и позор! Когда наши штудии на сегодня закончатся, я обязательно извинюсь перед ней. О, как же я был слеп…»

И в этот миг Хасан погрузился в воспоминания столь далекие от холодных библиотечных стен, сколь это только возможно. Вновь перед его взором предстала она, его прекрасная Наринэ, и он мысленно вернулся назад, в тот солнечный полдень, когда они ушли по лесной тропе так далеко, как только смогли.

Наконец Хасан заговорил:

– Я наконец смогу насладиться тобой. Здесь, где нас никто не услышит! – медленно произнес он, проводя пальцем по ее руке.

– Здесь?!

– Здесь и сейчас! – тихо сказал он.

Он потянулся, распустил ее косы и принялся расплетать их.

– Мне гораздо больше нравится, когда твои прекрасные волосы струятся свободно.

Он запустил пальцы в волны ее волос, расплетая их и распуская по ее плечам. Они темной шелковой мантией легли на спину.

Наринэ ощутила огромное удовольствие от его движений, полных предвкушения. Она опустила руки, что до сих пор обнимали его талию, и развязала пояс своего платья. Ее одежды упали на сладко пахнувшую траву. Она стояла, высокая и гордая своей красотой.

Ее прекрасное золотистое тело было окутано слегка развевавшимися черными волосами. Ветер ласкал ее, и ей было хорошо.

Хасан посмотрел снизу вверх на сияющее тело любимой, четко вырисовывавшееся на фоне голубого неба, и сказал:

– Ох, Наринэ, как сильно я люблю тебя!

Потом он быстро разделся и заключил ее в объятия. Ее руки нежно ласкали его спину, а он прижимал ее к себе. Они стояли так несколько долгих минут. Их тела крепко прижимались друг к другу, даря удивительное чувство близости душевной и предвкушение близости телесной. Потом Хасан наклонил голову и поцеловал девушку.

Это был глубокий поцелуй, страстный поцелуй; поцелуй, который требовал и не давал пощады. Она так же неистово поцеловала его в ответ. Ее сердце исступленно воспарило ввысь, когда страстность его губ и тепло его крепкого тела сказали ей о том, как сильно они нуждаются друг в друге. Ее руки заскользили вниз по его гладкой спине, обхватили его ягодицы и стали гладить их, ощущая твердые мускулы.

Он застонал, крепче прижал ее к себе и зашептал на ухо слова, от которых сладко кружилась голова:

– Возлюбленная! Моя прекрасная возлюбленная! О Аллах всесильный и всемилостивый, как я хочу тебя! Как я жажду обладать тобой – и как жажду, чтобы ты обладала мной!

Ее руки вспорхнули, и она запустила пальцы в его темные, чуть спутанные волосы.

Держа его голову в ладонях, она стала покрывать его лицо легкими поцелуями.

– Я люблю тебя, – сказала она. – Я всегда любила тебя, с той самой минуты, как мы встретились в танце у огня.

Потом ее губы отыскали его рот, и они поцеловались еще раз – нетерпеливо, жадно. Как шмели вытягивают сладчайший нектар из розы, так и они пили из уст друг друга.

Его большие руки опустились на ее бедра, и он стал тянуть ее вниз, на мягкую траву. Земля под ее спиной оказалось теплой. Она притянула его голову к своим восхитительным грудям.

– Люби же меня, мой Хасан! – тихо сказала она. – Люби меня так, как любил всегда!

И она легла неподвижно, откинув голову назад. Он склонился над ней, нежно заглядывая в глубину ее погибельных глаз, в которых отражалась его любовь к ней. Потом он стал целовать ее, касаясь губ быстрыми, мимолетными поцелуями. После этого он медленно двинулся от уголка ее губ к нежной впадине под ухом. Там он помедлил несколько мгновений, наслаждаясь сладким ароматом ее волос и слабыми ударами пульса, которые он ощущал губами.

Опустившись ниже, он заскользил по шее вниз, к округлому плечу, которое, казалось, так и молило легонько укусить его. Он мягко ущипнул ее крепкую плоть, а потом вновь вернулся к шее, которая вела его дальше, к глубокой ложбинке между грудями.

Одной рукой он нежно баюкал ее, в то время как другая его рука двигалась, лаская ее груди и шелковистую кожу. Он прикасался к ней уже сотни раз, и все же каждый раз это было словно впервые.

Его прикосновения исторгли у нее слабый возглас наслаждения, и это возбудило его. Быстро склонившись, он захватил губами ее трепещущий сосок и стал сосать. Так прошло несколько чудесных мгновений. Руки его обжигало жаром желания. Наринэ начала загораться от его ласк, ей хотелось большего. Возбуждение быстро усиливалось.