Я поспешно собрался, не забыв натянуть на себя ту самую теплую шкуру, без которой уже не мыслил выбираться из каюты.

Увиденное потрясло меня. Бесконечное пространство, полное живого холодного огня – сияния утреннего светила, – лежало у наших ног. Казалось, что кнорр скользит по полированному алмазу. И лишь опустив глаза на воду, я понял, что мы движемся, подгоняемые обжигающе-холодным ветром, и движемся очень быстро. В глубине вод виднелись смутные громадные тени. Я решил, что не ст'oит и спрашивать, что за чудовища живут в этих жестоких водах.

И вдруг… О Аллах милосердный, твои чудеса воистину велики и неисчерпаемы! Прямо перед кораблем из глубины с оглушительным звуком вынырнуло громадное сине-черное тело. Упав в воду, неведомое чудище выдохнуло так, как будто гром грянул у наших ног. Что это было за существо, я так и не узнал, хотя стоящая рядом Сигрид радостно кричала:

– Киты! Великаны морей! Смотри, Синдбад!

Я смотрел на это чудо во все глаза, но гигант исчез в глубинах, как будто не было его никогда.

Сигрид обернулась ко мне:

– Знаешь, а ты удивил меня, южанин Мореход. В тебе столько силы, столько страсти! И ты вовсе не мал ростом…

Мне оставалось только усмехнуться. Эта прекрасная женщина была ведь еще совсем юной девочкой. А мир вокруг себя она рассматривала, как драгоценности в собственном сундучке. И каждому, пусть даже самому маленькому чуду радовалась совсем как ребенок. Путь это чудо и было чудом телесной страсти.

Внезапно запел рог. Все на корабле повернулись и посмотрели вперед. Рядом ахнула Сигрид.

– Вот она, смотри! Вот это белая скала-странница!

И тут я ее увидел. Она была прекрасна. Она была восхитительна. Никакой самый изумительный драгоценный камень не мог сравниться с этой горой. Под холодным солнцем ее острые ребра сверкали всеми цветами радуги, а на белые грани было больно смотреть.

Слезы обожгли мне глаза, и я поспешно отвернулся. Несколько минут передо мной был лишь мрак, но потом зрение вернулось. Как завороженные смотрели спутники Ульве и Сигрид на это диво. А сам Ульве-мудрец усмехался их оторопи.

– Глупцы, чему вы удивляетесь? Ведь это просто огромная льдина! Сила богов оторвала ее от полуночных полей, что закрывают от живых вход в подземное царство, и отправила по Великому морю странствовать вслед за солнцем.

– И что? Пусть льдина! – Сигрид почти обиделась на мудреца. – Но она сияет подобно огромному алмазу, а красотой своей может затмить все, что видели не только мои юные глаза, но и твои постаревшие.

– Смотри, Синдбад. Вот то чудо, за которым ты охотился. Смотри и запоминай.

«Синдбад, вспомни о сосуде, что дал тебе в дорогу халиф. – Как всегда, голос визиря прозвучал прямо в моей голове. Меня это уже не пугало и не злило, но его появлению я все так же не радовался. – Вспомни о могущественном джинне. Только он поможет унести белую скалу!»

Вот и наступило время, чтобы по-настоящему испугать и изумить мою чудесную спутницу. Я был уверен, что подобного удовольствия ей не мог предложить ни один мужчина из живущих в подлунном мире.

– Скажи мне, Сигрид, ты хочешь прокатиться по воздуху?

– Ты шутишь, чужеземец? Или смеешься надо мной? Как же можно кататься по воздуху?!

– Тогда помолчи. У тебя есть немного времени, чтобы решить, хочешь ли ты сегодня удивиться еще сильнее или струсишь как маленькая?

Сигрид от негодования потеряла дар речи. Настал миг моего триумфа! Из складок своего просторного халата, что прятался, каюсь, под темной и толстой шкурой, достал я алебастровый кувшин. Был он не больше тех кувшинов, в которых на богатом багдадском базаре продают красавицам нежные притирания. Печать закрывала горлышко. Старая печать. Из тех, что служили некогда бесконечно мудрому Сулейману ибн Дауду (да будет мир с ними обоими!). Кинжалом я соскреб окаменевший воск и вытащил пробку.

Мне показалось, что кувшин наполнился свинцом, так он стал тяжел. Я уронил его на доски палубы. Дым становился все гуще, и внезапно из него показалась огромная красная рожа (да простит меня Аллах великий за такие слова!).

– Слушаю и повинуюсь.

Голос джинна был оглушающе громок, как будто великан говорит в бочку. Сигрид завизжала, а всегда спокойные северные великаны испуганно попятились.

– Это джинн, которого великий мудрец Сулейман ибн Дауд (мир с ними обоими!) заточил в кувшин. Джинн, дух огня, исполняет только три желания, а потом становится свободным.