Когда всё это превратилось в базар и бардак? Каким образом хорошее начинание измотало мне нервы? Военные действия внутри компании приняли катастрофический масштаб. Каждый пытался «порулить» и рассказать мне, как нужно управлять. С завидной регулярностью мне объясняли, кто у нас сволочь, и что я ещё большая сволочь потому, что держу таких сволочей, да ещё плачу им бешеную зарплату.

В один прекрасный день секретарь с нескрываемой усмешкой сообщила мне, что уже уборщица рвётся ко мне на приём выяснять со мной отношения, хочет рассказать, как всё нужно поправить. И я понял, что больше не могу! Сил нет. Я превращаюсь во Фреди Крюгера, мечтающего со всеми расквитаться. Сделать что-нибудь, чтобы не подходили близко.

Дошел до точки? Нет! Я её перешёл. Я был как бультерьер, у которого наливаются глаза кровью при виде людей. Ненависть уже плескалась в моих глазах. И ржавым гвоздём в башке сидит первый опыт управления. Понимаю, что всё началось ещё тогда. Но последующий успех вскружил мне голову, и теперь моя компания в сто пятьдесят человек выкручивает мне руки и ломает кости.

В этот костёр масло подлила моя любимая. Бывшая. Она мне измотала все нервы. А была таким лёгким мотыльком вначале. Любой наш нормальный разговор превращался в пытку для меня. Она всегда рисовалась золотцем, а я был князем, которого зря отмыли от грязи и пустили в высший свет. Я не оправдал надежд, во всём виноват. Каких надежд? В чём виноват? Не понимаю. Одни обвинения, ничего конкретного.

Представляешь, на работе напряг, сплошные гладиаторские бои. Приходишь домой, а там следующий этап. Никаких передышек, бейся. В общем, война везде. Я прикладывал огромные усилия, чтобы всем жилось мирно. Но ничего не получилось. Все, как белены объелись, наглеют, качают права, требуют.

С любимой мы уже не любимые. Не заметил, как жизнь стала состоять только из её проблем, а мои исчезли, испарились. Из мотылька она превратилась в прокатный станок. Я стал ходячей виной, приносящей деньги на её нужды. Объяснял, просил, терпел. Всё бесполезно. Не выдержал, собрал вещи, ушёл. Сбежал с поля боя любви. А бизнес так не бросишь. Романтика любви и бизнеса разбились, как только кончилось моё терпение. Вот такой жертвой собственного бизнеса и любви я был.

Если бы кто сказал, что так будет со мной? Никогда в жизни я бы не поверил! Я же крепкий, боевой парень, уважающий себя. Меня «на слабо» не возьмёшь. Только вот прыжки с парашютом мелочь по сравнению с человеческими отношениями.

В таком состоянии два с половиной года назад я и вылетел в Москву, решать очередные вопросы своей компании. Поселился без претензий в Измайлово, всё равно ничего не радует, хоть Метрополь, хоть Измайлово: всё едино. Куда-то ездил, что-то решал, а внутри было чувство, что дальше так жить нельзя и что-то должно произойти. И произошло. Но очень уж неожиданно.

Кто-то из удесятерившихся в числе знакомых позвонил и попросил съездить в больницу к монаху Даниилу, чтоб тот помолился за кого-то. Отказать сложно, так как звонивший был как нужным человеком. Я сказал, что постараюсь. В общем, решил вежливо избавиться от просьбы. Звонивший сказал, что сбросит мне телефон этого Даниила, смс-кою. Кто звонил, теперь уже не могу вспомнить.

А потом позвонили из компании и опять началось. После двух часов разговоров не хотелось ничего. Даже жить не хотелось. Совсем. Страшные мысли лезли в голову. И тут я вспомнил про этого монаха Даниила. Нашёл сообщение, позвонил. Он сказал, что служит в Храме при больнице святителя Алексия на Ленинском проспекте. Объяснил, как туда пройти. Как меня туда ноги донесли, не знаю. Шёл с надеждою, всё-таки лекари душ человеческих. Наслышан был, хотя лично не общался со священниками никогда.

Даниил оказался моим ровесником, высоким красивым монахом с пронзительно-синими глазами. Вечерняя служба закончилась, и он провёл меня в какое-то небольшое храмовое помещение. Я передал невесть от кого просьбу к нему. И тут меня прорвало. Я рассказал ему все, что тебе сейчас, на одном дыхании. Время куда-то исчезло. Мы сидели с ним без света, давно уже было темно. Я видел только его профиль, мерцающий от отблесков уличной рекламы. Высказав всё, я ждал, как пустыня после долгих лет засухи ждёт дождя, каких-то слов утешения, которые дадут мне покой. Как в фильмах видел. Но монах молчал. Долго молчал.

А потом сказал, что проводит меня. И напоследок, у дверей, добавил, что всё решится в ближайшие дни. Еще произнес: «До встречи…и Ангела-Хранителя тебе». Тут у меня вообще все гайки с резьбы слетели. До какой ещё встречи? Тоже мне, душевный лекарь нашёлся.

Зашёл я с досады в первый попавшийся ресторанчик, заказал стакан водки, и залпом её выпил. Не берет меня. Сижу. Повторил. Сколько пил – не помню. И как отрубился – тоже не помню.

Очнулся я медленно. Осматриваюсь. И не могу ничего понять. Ты же знаешь, что такое русское похмелье. Стены поют. Оглядываюсь. Странная, словно кожаная, комната. Даже пол мягкий. Ни дверей, ни окон. На мне одежда тоже мягкая и пушистая. А похмелье ужасное.

Тяжело встал, подошёл к стене, поднялась заслонка. Там вода в пластмассовом стаканчике. Взял, выпил. Поставил обратно. Закрылась. Протянул руку – опять открылась и воды полный стакан. Мистика какая-то. Или шпионский фильм дешёвый. Видел по телевизору такие звуконепроницаемые камеры мягкие. В них звук по кругу ходит, и от этого звука сходят с ума. Называется: «музыкальная шкатулка». Но одно дело фильм, а другое – жизнь. Не буду рассказывать о похмелье, сколько болел – не знаю. Нет ни дня, ни ночи. Осмотрелся в своем новом обиталище. Всё так продумано, что даже если захочешь руки на себя наложить, не получится при всей изобретательности.