Около подъезда, спиной к двери, стоял хмырь, от которого за версту несло мусором, хоть он и был в гражданском. Завалить его? Прибегут другие. А у него всего 8 патронов…

А потом Абдрашитов увидел за своей спиной дверь в подвал. И, не поверив своему фарту, пьяно ухмыльнулся. По щеке поползла струйка крови изо рта, но он этого даже не заметил. Дернув дверь на себя, он шагнул в подвал.

Когда из подъезда донесся какой-то звук, опер из ОВД № 4 обернулся, а рука машинально потянулась к кобуре с табельным стволом. Никого. Прислушался — тишина. Сев на лавочку, он закурил. Когда опер убирал сигареты в карман, то уже забыл о странном звуке из подъезда.

Благодаря лучикам света, сочащимися в подвал из слуховых окон, здесь было почти светло. Абдрашитов направился к противоположной стене. Споткнувшись обо что-то, едва не рухнул. Машинально выставил обе руки перед собой. Полотенце упало на грязный, никогда не убиравшийся пол подвала. Матерясь, Абдрашитов кое-как вывернул его другой стороной наружу и опять прижал к горлу.

Одно из окон было прикрыто лишь фанерой. Абдрашитов дернул ее на себя. Фанера с треском отошла. Абдрашитов выглянул из окна и понял, что он добился своего. Перед ним был пустынный тротуар, а в 10 метрах впереди по дороге ехали, ни о чем не подозревая, резвые машины.

Нет, мусора, мы еще повоюем!

Выползающего из подвала типа в грязной одежде с пятнами крови и красной от крови тряпкой, обмотанной вокруг шеи, не видел никто. Пошатываясь, держа полотенце у раны правой рукой и периодически проверяя пистолет за поясом левой, Абдрашитов поковылял к проезжей части.

И снова ему повезло. Когда он вскинул руку, голосуя у обочины, перед ним почти сразу тормознуло такси. Водитель, с изумлением глядя на незнакомца, выдохнул:

— Парень, что с тобой такое?!

— В больницу, — прохрипел Абдрашитов, плюхаясь на заднее сиденье.

— Что? — на лице таксиста промелькнула тревога, когда он разглядел красную и мокрую от крови тряпку на его шее. — Парень, а ты того… тут не помрешь? Слушай, может, «скорую» тебе вызвать?

Пристрелить бы тебя, сука. Но это будет большой ошибкой.

Грязными пальцами Абдрашитов нащупал в кармане купюру и протянул водителю.

— В больницу.

Наглотавшись лекарств, Кротов почувствовал, как болеутоляющие постепенно растворяют боль, размывают ее. Теперь пораженные участки его тела чувствовались распухшими заплатками, которые мешались и ныли, но не вызывали такой адской боли, как раньше. А еще он, вспомнив свой первый перелом ребер 10 лет назад, научился дышать менее глубоко, но чаще. Поэтому Кротов заявил врачу, что ему нужны его вещи.

— Какие вещи? Я не могу вас выписать! Вам нужно поставить корсет, чтобы…

— Черт, мне просто нужны мои вещи. Телефон. Сигареты.

— Послушайте, как вас, — доктор сверился с карточкой, — Александр Николаевич. В больнице нельзя курить. А выходить на улицу я бы вам не советовал.

Черта с два, подумал Кротов.

Когда Рогов и Лазарев примчались к дому № 3 на улице Дружбы, местные опера заявили, что они обошли половину квартир дома. У каждого подъезда дежурят сотрудники, поэтому дом блокирован — подозреваемые или не появлялись здесь, или находятся внутри. Знать бы только, в какой квартире.

— Мы знаем, в какой они квартире, — буркнул Лазарев, двигаясь к пятому подъезду.

Спецназ появился через пять минут, когда лестничная площадка перед квартирой преступников была наводнена вооруженными операми в бронежилетах. Не таясь, группа бойцов в полной боевой выкладке рванула по лестнице на нужный этаж.

Дверь была железной, кувалда не поможет. Пришлось вскрывать замок по старинке, ломом. Металлической была только дверь, но не косяки и коробка, поэтому под натиском двух бойцов древесина с отчаянным хрустом треснула, разбрызгивая щепки в стороны.

— Готово!

Лазарев распахнул перед бойцами дверь, и те с автоматами наизготовку рванули внутрь.

— Чисто.

— Чисто.

— Чисто.

— Е…ные падлы, — прорычал Рогов, когда они с Лазаревым вошли внутрь. — Как он умудрился свалить с дыркой в глотке?

В гостиной Лазарев обнаружил подсыхающую лужу из крови и рвоты на полу, в ней валялось заляпанное кровью скомканное полотенце.

— Твою мать… Перегаром прет, чувствуете?

Выйдя он обнаружил дверь в другую комнату. Это была спальня. Лишь зайдя внутрь, Лазарев понял, где он находится.

Заклеенное газетой окно. Никакой мебели, лишь грязный матрац на полу. Рядом вонючее, смердящее ведро и заляпанная табуретка. На трубе, ведущей к батарее, висели наручники, пристегнутые одним браслетом. А в углу комнаты была кучка продуктового мусора — упаковки от чипсов, контейнеры от китайской лапши и прочее — вокруг которого вились мухи.

— Что здесь? — в комнату заглянул Рогов.

— Тюрьма, — подавленно буркнул Лазарев. — Видишь браслеты на трубе? Здесь держали Щербакову.

Рогов, мрачно осматривая комнату, грязно выругался.