Многие корпорации, занимающиеся сейчас биотехнологиями, изначально были крупными химическими компаниями. Например, Monsanto была четвертой крупной химической компанией в США.

Выбор не в пользу химии — это стратегический шаг, сделанный для того, чтобы избежать нестабильности. Транснациональные компании представляют этот свой шаг как действие во спасение окружающей среды, говорят о решении проблемы голода в странах третьего мира и борьбе с увеличивающейся заболеваемостью людей, используя красивый термин “наука о жизни”. Видимо, слово“ биотехнология”, точнее характеризующее род занятий этих компаний, звучало отпугивающе.

Эти корпорации не изменили схемы, по которой они привыкли работать, сохранили прежнюю технологическую базу и продолжают работать в том же производственном секторе: с сельскохозяйственными и фармацевтическими предприятиями.

Индустрия “науки о жизни” изменяет генную структуру семян для того, чтобы наделить их определенными чертами. Устойчивость к гербицидам и пестицидам — это два главных качества. которые компании стремятся внести в растения (в основном в кукурузу и сою), хотя испытания и опыты все еще продолжаются.

Трансгенное зерно рассматривалось до последнего времени как многообещающая и быстро растущая часть рынка. Аналитики предрекают доход в этом секторе от 3 миллиардов долларов (сейчас) до 25 миллиардов долларов в 2010 году.

Агрокомпании представляют ситуацию в розовом свете и даже продолжают исследования и производство генетически модифицированной продукции, включая различные проекты по выработке продуктов питания, такие как, например, соя компании DuPont, понижающая уровень холестерина. Между тем, инвесторы уже не так оптимистичны, как раньше. Швейцарский банк Credit Suisse заявил, что не будет финансировать трансгенную инженерию, а аналитики Deutsche Bank советуют корпорациям ликвидировать свои отделения агробиотехнологий, а инвесторам — продать акции.

Пять первых в мире “Генетических гигантов” (компании AstraZeneca, Novartis, DuPont, Monsanto и Aventis) владеют более чем половиной рынка пестицидов (60 %), почти четвертью (23 %) мирового рынка посевных культур и всей сотней процентов рынка трансгенных семян. Рынок генетически измененных семян сейчас поделен в основном между компаниями Monsanto4, Aventis, DuPont, AstraZeneca.

Еще бывший президент США Эйзенхауэр предвидел “опасность укрепления криминальных связей между правительством и промышленностью”. Теперь немало примеров, подтверждающих его правоту! Политика корпораций определяет ныне политику правительства США, его управлений по защите прав потребителей ЕРА (Агентство по охране окружающей среды) и FDA (Управление питания и лекарственных препаратов). Чиновники уже дали “добро” на коммерческое внедрение целого ряда скандальных разработок биотехнологических гигантов, в том числе упомянутых в предыдущих главах.

Тесные контакты между правительством и корпоративными гигантами налажены не только в США, но и в большинстве стран мира.

Сотрудники правительства США часто устраиваются на работу в корпорации, и наоборот — наиболее опытные работники корпораций получают место в правительстве, когда необходимо пролоббировать очередной проект. Практика подобных взаимоотношений получила название “вращающаяся дверь”.

Когда Monsanto в 1998 году столкнулась с опасностью запрета на свою продукцию в Европе, компания пригласила в США группу европейских журналистов, в план пребывания которых входила “экскурсия” в Овальный кабинет Белого Дома. Высокопоставленные помощники президента Клинтона (Мадлен Олбрайт, Билл Дэли, Дэн Гликман) делали все, чтобы защитить Monsanto, изменить общественное мнение Европы в их пользу. И чуть позже Франция и Ирландия, ранее выступавшие против выращивания на территории стран ЕС трансгенных культур, выдали разрешение на посадку ГМ-кукурузы.

Таков был результат работы сотрудников фирм-гигантов. Тоби Мосьет, один из разработчиков рыночной стратегии Monsanto, прокомментировал его так: “В жизни я часто попадал в трудные ситуации, но эта была самая тяжелая из всех, что я помню”.

Маргарет Миллер, исследователь Monsanto, работала над BST. Потом она перешла в правительственное агентство FDA, где проверяла плоды своих собственных исследований. Естественно, она выдала разрешение на увеличение нормы содержания антибиотика в молоке американских коров. Теперь Миллер — исполнительный директор Центра ветеринарной медицины в FDA.

Управление наняло также Майкла Тейлора, опытного адвоката из фирмы King&Spaulding, постоянным клиентом которой являлась Monsanto. Тейлор разработал Руководство по генетически модифицированному гормону BST. В нем говорится, что производители молочных продуктов, не содержащих BST, должны указывать на этикетке, что между гормонами, попадающими в молоко естественным путем, и BST нет никакой разницы. При этом FDA, то есть само правительство США, активно рекламировало BST, убеждая публику в том, что он безопасен для здоровья.

Monsanto много лет выступает против Федерального закона 1958 года, запрещающего введение известных канцерогенов в пищевые продукты. Когда Тейлор ушел из FDA обратно в King&Spaulding, он продолжал настаивать на отмене этого закона. Что и было сделано президентом Клинтоном.

В 1994 году расследованием деятельности Миллер и Тейлора занималась Главная счетная палата США, которая пришла к выводу, что при одобрении BST не произошло ущемления чьих-либо финансовых интересов, и усмотрела лишь одно небольшое отклонение от правил FDA.