– Мама,- помолчав немного, сказала мне Розетта,- ты мне говорила, что в деревне нет войны, а ведь этот летчик пытался убить нас.

Я ответила ей:

– Я ошиблась, дочка. Война идет везде: и в деревне, и в городе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Через полчаса мы подошли к развилине дороги: направо был мост через поток, а за ним белый домик, где, как я знала, жил Томмазино. С моста я увидела на каменистом берегу потока женщину, которая, стоя на коленях, стирала в затоне белье. Я крикнула ей:

– Здесь живет Томмазино?

Она отжала выстиранную уже вещь и ответила:

– Да, здесь. Но его нет дома. Он ушел рано утром в Фонди.

– А он вернется?

– Да, вернется

Нам не оставалось ничего другого, как ждать, что мы и сделали, усевшись на каменную скамейку у моста. Некоторое время мы молча сидели на солнце, которое светило все ярче и припекало все сильнее. Наконец Розетта спросила:

– Как ты думаешь, Аннина позаботится о Паллино, я найду его живым и здоровым, когда вернусь в Рим?

Мои мысли были так далеко, что в первый момент я не поняла, о ком идет речь, потом вспомнила, что Аннина - дворничиха из соседнего дома в Риме, а Паллино - котенок Розетты, которого она очень любила и перед отъездом оставила у Аннины. Я успокоила Розетту, сказав, что она найдет Паллино похорошевшим и толстым, потому что брат Аннины - мясник, поэтому у них, какой бы голод ни был, всегда будет мясо. Мои слова, по-видимому, успокоили Розетту, и она замолкла, прищурив глаза от яркого солнечного света. Я рассказала об этом незначительном эпизоде, чтобы показать, что Розетта, несмотря на свои восемнадцать лет, была еще совсем ребенком: в такой критический для нас момент, когда мы сами не знали, будет ли у нас вечером кров и какая-нибудь еда, она была озабочена судьбой котенка.

Наконец мы увидели мужчину, который медленно шел по дороге и ел апельсин. Я сейчас же узнала Томмазино, напоминавшего своим длинным лицом, обросшим щетиной недельной давности, горбатым несом, выпученными глазами медленной походкой и вывороченными носками ног еврея из гетто. Он тоже узнал меня, потому что я была его постоянной покупательницей в за последние две недели накупила у него много всяких продуктов; но он был человек недоверчивый и не ответил на мое приветствие: подходя к нам, продолжал есть апельсин, опустив глаза в землю. Как только он подошел, я ему сейчас же сказала:

– Томмазино, мы ушли от Кончетты, и ты должен помочь нам, потому что мы не знаем, куда деваться.

Он облокотился о перила моста, поставил ногу на камень, вытащил из кармана еще один апельсин, надкусил его, выплюнул корку мне прямо в лицо и сказал:

– Ты думаешь, это просто? В такие времена, как теперь, каждый должен стоять за себя, а бог - за всех. Как я могу тебе помочь?

– Ты знаешь какого-нибудь крестьянина в горах, который может приютить нас до прихода англичан?

А он на это:

– Никого я не знаю, и, насколько мне известно, все домики заняты. Но если ты пойдешь в горы, то что-нибудь найдешь там - какой-нибудь шалаш или сеновал.

А я ему:

– Нет, сама я туда не пойду. У тебя в горах живет брат, и ты знаком с крестьянами - вот ты и должен меня направить к кому-нибудь.

В ответ на это он плюнул мне в лицо еще одну апельсинную корку и сказал:

– Знаешь, что я сделал бы на твоем месте?

– Что?

– Я бы вернулся в Рим. Вот что я сделал бы. Я поняла, что он не хочет нам помочь, потому что

думает, что у нас нет денег, а он только и помышлял о деньгах, без которых не двинул бы и пальцем, чтобы помочь кому-нибудь. Я ему никогда не говорила, что у меня была с собой большая сумма денег, но теперь поняла, что пришло время сообщить ему об этом. Ему я могла доверять, потому что он принадлежал к той же породе людей, что и я: у него был продовольственный магазин в Фонди, значит, он был таким не лавочником, как я, а теперь занимался спекуляцией так же, как это делала я в Риме, одним словом, мы с ним были, как говорится, два сапога пара. Поэтому без лишних слов я ему просто сказала:

– В Рим я не поеду, потому что там бомбежки и голод, да и поезда туда больше не ходят, а потом моя дочь вот она, Розетта,- все еще не может прийти в себя от бомбежек. Я решила идти в горы и найти себе там пристанище. Я заплачу за него. Кроме того, я хочу запастись продуктами, купить оливкового масла, фасоли, апельсинов, сыра, муки - одним словом, всего понемножку За все я заплачу наличными: деньги у меня есть, я взяла с собой около ста тысяч лир. Не хочешь помочь нам - не надо, я обращусь к кому-нибудь другому, ты ведь не единственный в Фонди, есть здесь еще Эспозито, есть Скализе и многие другие. Идем, Розетта.