Китайцы вставали и тут же молча отшатывались назад. По маленькой армии мандарина Ляо словно прокатилась воздушная волна. Старца узнали. Его не просто боялись, он вызывал суеверный ужас.

– Ууу-ххэ… – вероятно, мандарин хотел отдать какой-то приказ.

С Бродягой что-то случилось. Артур пока не мог определить, как это назвать. Это походило на резкое омоложение организма. Опытные старые Хранители добивались такого эффекта долгими тренировками, и обязательно попадая босыми ногами на рыхлую чистую землю. Бродяга что-то впитал от погибшей Виолы, взял слово, укрепившее стократ его бешеную волю к жизни.

Старец сложил пальцы пучками и неожиданным движением, похожим на одновременный апперкот, распрямил руки в сторону нападавших. Артура коснулось неожиданное тепло, будто где-то рядом открыли заслонку печи.

Разбойников не ударило воздушной волной, не сожгло плевком Сатаны, не поразило молнией. Орду словно причесало гигантской расческой: одни продолжали шагать навстречу гибели, другие… уснули на бегу. Они падали, кувыркались, ломали друг об друга руки и ноги. Уцелевшие растерялись, заметались посреди шоссе. Кто-то показал пальцем на разбитый паланкин, и лесная братия в который раз кинулась на выручку к своему мандарину.

Бродяга взмахнул своими тонкими ручками вторично. Артур заметил, как напряглось, сморщилось лицо старца, точно он держал ладонь над открытым огнем. Разом уснуло еще не меньше дюжины «солдат удачи».

На лбу старца выступил пот. Он поднял руки, словно благославляя непутевых детишек, и замер в такой позе.

– Пошто шумите, детки? Пошто добрых прохожих пугаете? Ась? Вот ты, подь сюды, ну-ка, подь!

Старец говорил нараспев, то повышая, то понижая голос, приветливо переводил взгляд с одного китайца на другого, а сам незаметно придвигался к ним все ближе и ближе. Артур так и не уловил момент, когда это случилось. Вроде бы он только что следил за старцем и за теми, кто прятался на обочине, и вот…

Разбил до крови лоб.

Уснул.

Уснули все. Похрапывал в кабине «ЗИЛа» Буба, тревожно всхлипывая, спал обескровленный Лука, посапывала Варвара у колеса, выпустив из рук приклад пулемета. Мандарин Ляо лежал ничком, оглашая храпом тайгу, халат задрался на его нежно-белой, покрытой прыщами спине, и стало видно, что позвоночник у Ляо искусственный, собранный из металлических и пластиковых деталей. Дрыхли в сырых мхах его подельники возле заряженной пушки, а те, что стояли на дороге, – уютно свернулись клубками. Спали кони, понурив головы, пуская струйки слюны, редко вздрагивая хвостами, спали наложницы в вагончике.

Коваль очнулся от того, что ладонь Бродяги гладила его по затылку «против шерсти». У старца из носу капала кровь, тряслись дряблые щеки.

– Отгони… сарай ихний беги, отчепи. Старый стал, не та сила. Долго их не продержу…

Два раза Артуру не пришлось повторять. Пока он отодвинул от руля «супермаза» спящую девушку, пока вывернул задним ходом, освобождая проезд, старец разбудил уцелевших членов экипажа и заставил их собрать оружие.

– Он погонится за нами, когда проснется? – Артур кивнул на спящего мандарина.

– Трогай, Варвара! – приказал старец. И только когда отъехали довольно далеко, ответил странно, вроде бы невпопад. – Ты вот что, Кузнец… Ты не вылазь больше, лады? Если что, сами позовем.

– Так ты мне и вылезти не дал, – с долей восхищения возразил президент. – Лихо у тебя получается, не ожидал, что и меня захватит. Все мортусы усыплять умеют?

– А при чем тут мортусы? – рассмеялся старик. – Поживешь с мое, еще не то навостришься, хе-хе… После того как сотню разменял, стал сперва будущее поманеньку угадывать. Ну там, кто придет, где кто заболеет. А после, как ишо полтинник отмотал, так вообще… Твои дружки-то, Хранители, ага, три раза подкатывали, находили меня как-то. Все надеялись, детки, что я их научу колдовству. Да только ни с чем упорхнули, эхе-хе, детки… Потому как учить их не могу, малы еще, а подрасти не успеют. Рано помрут-то, хотя дольше городских проживут, это точно.

– Выходит, что твои умения можно обрести только на второй сотне? – ахнул Коваль.

– Выходит, что так, – загрустил Бродяга. – А что я могу поделать, ежели люди сами себя гробят, не хотят жить долго? Ась? Ты погляди, как себя лихо в землю закопали. Уже ракеты строили, ага, к Луне полетели, и – на тебе… Варварушка, не покушать ли нам, пока тихо?

Неприятности начались ближе к полудню.

Часа три ехали без приключений. Если не считать приключением, что последний конь окончательно захромал, и Бродяга распорядился заменить его здоровой лошадью, отнятой у разбойников. Потом полил дождь, затем оказалось, что шальная пуля угодила в одно из внутренних колес. Под дождем долго и мучительно меняли колесо, откручивая залипшие гайки.

Потом Бродяга отправился спать, передал управление Артуру, благо свернуть с бетонки было некуда, и…

И Коваль снова не смог с Варварой поговорить по душам. Он уже предвидел, что без серьезного разговора не обойтись, что эта упрямая, своевольная генеральша привыкла добиваться своего, и очень может быть, придется применить силу, чтобы удержать ее в Иркутске, чтобы не пустить ее в Петербург. Несмотря на лояльность жены к его личной жизни в походах, несмотря на отсутствие взаимных клятв в верности, президенту совсем не улыбалось привезти в столицу взбалмошную неукротимую любовницу. Все это в мягкой форме он намеревался высказать Варваре, и непременно в мягкой форме, потому что ее округлые, но чертовски крепкие формы сводили его с ума и совсем не следовало наживать врага сию секунду. Тем более что этот враг ждет не дождется, чтобы залезть к тебе в штаны…