Его рука дернулась в сторону окна, из которого прекрасно просматривались мусорные баки.

– Знаешь, что я тебе скажу, Вася, – Илья немного оживился и сел, опершись о спинку дивана, глаз с пакета он не сводил. – Это твой выбор! Правильно? Твой! А сестрицы, они… Пускай живут как им нравится. Моя вон тоже сестрица…

– Чего? Чего она?

Неожиданная поддержка собутыльника придушила совесть и осушила слезы, Сопун вскочил с пола и суетливо дергал из пакета что принес. Две бутылки водки и не какой-нибудь паленки, а путевой. Упаковка толстеньких аппетитных сарделек, банка кабачковой икры, банка рыбы, банка маринованных грибов, буханка черного хлеба. Все сноровисто покромсал, поломал, открыл, вывалил на пластиковые тарелки, положил рядом две пластиковые ложки.

Илья оживал с каждым его движением. И даже аппетит, давно потерянный, проснулся.

– Она меня, брат, так в этой жизни подставила! Так… Сука, а не сестра! Извращенка чертова!! Лучше бы она сдохла, чем та…

– Слышь, давай внедрим, а потом расскажешь, ага? – Сопун уже налил до краев два пластиковых стакана. Потюкал пальцем по бутылочному горлышку. – С ней-то оно говорить веселее. Ну? Дернем?

Они пили, говорили, закусывали. Водка кончилась, Сопун сбегал еще за парой бутылок. Илье стало хорошо, тело больше не болело, на душе было легко. И не столько от спиртного, сколько оттого, что выговорился и был понят.

Восемь лет! Восемь долгих лет носил он в себе эту тайну! Мучился, ненавидел, страдал, кусал ногти, ворочался ночами и вскакивал от кошмаров. Он, может, и пить-то начал оттого, что его тайна эта угнетала. А теперь легко…

Как же ему теперь легко!

– И она больше тебе ни разу не дала денег?? – все сильнее возмущался с каждым принятым стаканом Сопун.

– Не-а!

– Извини, но эту тварь надо учить!

– Надо, – согласно кивал легкой головой Илья, гранитный валун куда-то исчез, и ничего уже не болело.

– На! – Сопун вдруг вытащил из кармана старомодный мобильник.

– Что?

– Звони этой своей Таньке и скажи, что мы с тобой сейчас к ней едем за деньгами.

– Прямо щас?

Илье не хотелось звонить. Это же все испортит. Это прогонит состояние очаровательной беззаботности, в котором он теперь пребывал. Она наверняка станет орать, оскорблять, а еще, чего доброго, пошлет куда подальше.

– Прямо сейчас звони, – приказал Сопун, хмуря аккуратно подстриженные позавчера брови.

– Вась, я не знаю… – Илья потрогал пальцем мобильник. – Как-то неохота.

– Или я сам!

– А звони! – обрадовался Илья и тут же продиктовал домашний Танькин номер.

Мобильный он, конечно, не помнил, да она на звонок незнакомого ей номера ни за что не ответит. Осторожная!

– Мне Татьяну, – жестко потребовал Сопун, собравшись, чтобы язык не заплетался. – Татьяна?.. Кто говорит? Это не столь важно. Важно, чтобы вы заплатили… За что? За ту тайну, которую восемь лет хранит ваш брат. Вы меня поняли?.. Отлично! Да неважно, кто это говорит! Важно, что его тайна перестанет скоро быть тайной. Как скоро? А вот как не заплатите!.. Сколько? Десять тысяч! – Сопун испуганно зажмурился, но потом вдруг подмигнул с озорством Илье, притаившемуся на соседнем колченогом стуле. – Долларов, дорогая!..

И он отключился.

– Ну, ты, брат, даешь!! – выдохнул и закашлялся Илья, потом отдышался и продолжил: – Ну, ты даешь! Что она сказала? Заплатит?

– А то! Сказала, хорошо, деньги будут. Но не вся сумма сразу. А мы с тобой разве торопимся, Илюша? Нет! Мы с тобой подождем. Пока у нас есть, – и Сопун похлопал себя по карманам штанов. – Моя сестрица денег дала на первое время. А на второе даст твоя! Ха-ха-ха…

Они пили, смеялись, считали, сколько же это будет в рублях. Потом свалились оба, один на диван, второй под стол. К вечеру проснулись, похмелились и почти одновременно вздрогнули от требовательного стука в окно.

– Хава! – скрипнул зубами Сопун. – Задолбал уже! Если где наливают, он тут как тут!

– Не наливай ему! – Илья алчно посмотрел на полторы бутылки водки, оставшиеся от утреннего пиршества. – Самим мало!

– Щас спросим, с чем еще пришел, – Сопун перегнулся через подоконник, распахнув одну оконную створку, глянул на одутловатого толстяка, переминающегося с ноги на ногу. – Чего тебе?

– Ничего нет? – Толстая ладонь звучно шлепнула по шее.

– Может, и есть, тебе-то что? Чего вообще к Илье приперся, ты ни разу тут не был?

– Так я с этой, как ее… С информацией… Важной! Только без стакана не скажу, – Хава спрятал руки за спину, будто Сопун мог считать что-то с его грязных ладоней.

Пришлось налить и подать через окно с хлебной горбушкой, накрытой маринованным огурцом.

– Ну! – крикнул на него Сопун, дождавшись, когда тот дожует закуску. – Что за информация для Ильи?

– Это, искали его тут сегодня.

– Кто? – Илья и Василий переглянулись.

– Сначала двое. Потом один, потом еще один.