Шрифт:
— До Концберху кидали, да еще из пушек прихлопывали.
А сзади несется, откуда-то из-за сосен, исступленно и яро:
— Погоди, мать твоя расперемать, кривоглазый…
— Ничего, может, сам хуже будешь, чудашка, а петух твой тоже ходит…
— Да я тебе говорю по совести, ежели еще раз замечу, убью, так и знай.
— Чудашка ты, право. Да на привязи, што ли, курицу-то держать, чай, не лошадь…
— И привяжешь, все равно решу…
— Попробуй, сам долго ли наживешь.
— А вон в других-ту странах не так, — продолжает Клюка, — там чуть что застой, лужа, сечас дренаж — канава, значит, по-нашему. Вот она и дорога…
— Где это? В людях!
— Да вон хошь в Ермании.
— А ты слушай его, он не то намелет: в Ермании, завел — Ермания да Ермания; так Ермания тебе не Загнетино. Вон мы в Ерманию-то прибыли, и вши этой с нами в плен прибыло, хошь лопатой…
— Ну, братец ты мой, он свалился, а я убег, а, в час молвить, с тех пор и не баливал.
— Умора с этими зубами, а я так сам взял клещи да и выворотил. Ха-ха-ха… три раза принимался, а выворотил…
— Ну и дурак ты после этого, Шкиля.
— Ты умен, а про нас хватит. К тебе займовать не пойду.
— А все-таки дурак, смотри-ка ты, бабу-то чуть не убил. Ну, немного возжой бы постегал, а ты обухом… дурак. Право…
— И вшей, говорю, с нами прибыло в плен, хошь лопатой греби, а привели нас да в баню, а кунды-мунды в бочку.
— Ну?
— Вот тебе и ну… У нас этих вшей еще на сто царей хватило бы, а там единочасно… Вшу-то потом за деньги не купишь…
— Правильно. Инда рад вошке-то… Укусила бы, почесал, вроде как дома побыл, да нет…
— Ищо бы, чужая сторона — не тетка, не приласкает.
— Ну отчево бы ему не выхватить, ежели получил. Значит, тоже масла-то не понюхал… И заводы, знаем, ходят, вот товарищи-те, которые маломошные, тоже брюка на улицу, а пуп голый. Вот тебе и дешевые ситцы.
— А так и дранаж-то… Вон нужда-то всех, как меленку, треплет… Кончи покосы — жни, выжни — молоти, измолоти — да скорее хлеб зарабатывать.
— Вот тебе и дранаж, — вздувается Чепа, — у нас лопаты хорошей нету… дранаж.
— А нужды-то, говорю, она што туча грозная, охлобучилась. Свету не видно… вот дунет и свалит… все Загнетино с ног свалится, и унесет, как перья вороны трепаной — и следа не сыщешь…
— Ну, никто, как бог…
— Да и бога, говорят, нет… Унесло… тоже как перья…
— И привяжешь, тебе говорю.
— Да как же я привяжу курицу, чудашка?
— Привяжешь…
— Не буду…
— Не будешь? Ах ты, в гроб твою мать, на…
— О-с-о, прра-славн… У-у-у, — и кто-то глухо хлюпнул с разбегу в болотную жижу.
— Гы, так и надо скаредам, нищетрепам, — ухмыляется Чепа…
— Ну и разбойники… убьют ведь друг дружку…
И все на минуту смолкают.
Выше выросла болотная тишина, и глухо уставились в сумерки низколобые сосны.
IX. Об оглохшей минуте
Кто знает — тот знает: в загнетинском времени есть такая минута, когда застывает язык, и станет страшно за все: и за себя, и за мир, и за что-то еще, от чего подымаются волосы дыбом.
Это минута рождения нелепой и самой страшной загнетинской скуки, когда станет человеку вдруг темно, жутко и пусто. Только что по-детски смеявшийся человек сделается хуже, чем зверь, и нелепей, чем сам нелепейший идиот, когда хочется рвать ему свою последнюю рубаху в лепестки, изодрать до крови себя и других, вдребезги растоптать свою последнюю чашку, выщелкать стекла и орать в разбитую раму куда-то туда, а потом — либо сунуться в петлю, либо захлебнуться каким-нибудь зельем и воткнуться башкой к первой попавшейся подворотне.
Это минута бессознательных, глухонемых прорастаний, слепых и беспутных прозрений в глухонемые века, полные бреда и всяческой скверны и ужасов, в века, прошедшие над Загнетиным и везде…
Вот и сейчас кто-то тяпнул чем-то кого-то, а тот проорал.
— А бабы вон, тоже о переставлении света с громами и золочеными трубами мекают, — ехидно улыбается Чепа, — а умные люди говорят — не будет… Не стоит, говорят, трубы архангельские портить из-за одних мертвых, а живые больше набольше сперва: их не проймешь ни трубой, ни обухом, и не нужны они ни раю, ни аду, по этому случаю Страшного суда и не будет, а выйдет глупый черт в образе жабы, всех слопает, да и сам лопнет, и расчеты все; от мертвых вреда нет, пусть на здоровье…