— Дело нечистое!

А говорили они о лутошанском кооперативе.

В это время как раз случилась в кооперативе кража; пришел в лабаз председатель правления Каблуков и еще два члена правления, и сверяли наличность, причем Сергея Петрова, кладовщика, в наличности не оказалось — был в это время Сергей у Марьи вдовы и был там Коляной, а Яшке Бандиту в драке проломили голову, так что Яшки там не было.

Ну вот,

и оказалась на складе лутошанского кооператива недостача в товарах — пропало будто бы сахару сто пудов и ситцу сто кусков, о чем и составлен протокол на предмет привлечения к делу.

А утром на другой день в народный суд доставлен был самогон в стеклянных бутылях, за сургучной печатью, и был в это время там — в нарсуде — секретарь нарсуда и был там еще козлихинский мужик Фома Большой и лепетихинский мужик Ефим Ковалев и говорили, что по данному делу они ровно ничего не знают, в чем выставляли свидетелей: деревни Козлихи граждан — Фому Меньшого, да Никиту Петрова, да Коляного, да Беберю, и деревни Лепетихи граждан — Егора Ковалева, Яшку Бандита, Сосипатра да Лександру Лузгу…

В пятницу после Ильина дня в Лутошанске, над лутошанским народным судом, высоко стояло солнце, когда вышел народный суд в полном составе и занял свои места. И тогда заборовский дьякон…

Да что это я?

— Никакого дьякона в Заборовье нет, а если и есть, то совсем не гражданин Миролюбов, а кто-то другой, — гражданин Миролюбов есть секретарь нарсуда, а вовсе не дьякон. Правда, был когда-то в Заборовье дьякон и был он будто бы тоже Миролюбов, но этот Миролюбов не был никогда секретарем нарсуда, а был диаконом заборовского во имя Успения пресвятой богородицы храма, и если читает он иногда апостола, то не в Заборовье совсем, а в Лутошанске —

ну так вот

сел гражданин Миролюбов за стол и сели за стол — народный судья Петушков и по правую руку судьи заседатель Игнатий Попов, а по левую руку судьи — заседатель Еким Федосеев. Сели это все они за стол…

Но я не буду утомлять читателя подробным описанием того, как председатель суда, судья Петушков, произнес:

— «Приводятся к присяге заседатели»

и как действительно заседатели приведены были к присяге, и не буду утомлять подробным же описанием того, как председатель суда, судья Петушков, произнес:

— «Слушается уголовное дело о краже из лутошанского кооператива!»—

тем более что действительно видел гражданин Федот Каблуков — проходя вечером в десять часов (а вечером в десять часов получались в Лутошанске газеты) мимо лабаза, видел он, как прошел мимо того же лабаза человек в белой рубахе, без шапки, и зашел за лабаз — постоял, постоял — и ушел, и действительно шел в Лутошанске дождь и лил дождь как из ведра, когда вышел гражданин Каблуков из кооператива, — а что шел дождь, может подтвердить гражданин Миролюбов — и признал тогда Каблуков, в человеке без шапки и в белой рубахе, Фому Большого —

и признал тогда гражданин Миролюбов, в человеке без шапки и в белой рубахе, Ефима Ковалева, и что, когда кончился дождь…

Нет, не так —

и что действительно на складе лутошанского кооператива ста пудов сахару и ста кусков ситцу в наличности не оказалось и не оказалось в наличности кладовщика Сергея Петрова —

и поэтому

прямо перейдем к свидетельским показаниям:

Свидетель Сергей Петров показал, что был он в это время у Марьи вдовы и что был там Коляной, а Яшки Бандита не было, потому, что Яшке Бандиту в драке проломили голову. И свидетель Яшка Бандит подтвердил, что ему действительно проломили голову, на что свидетель же Коляной возразил, что это не он, Коляной, проломил Яшке голову, а что это сам Яшка нажрался самогону.

И тогда свидетель Егор Ковалев заявил, что самогону он не варил, и не продавал, и не пил, и не видал даже этого самогона отроду, а если варит в Козлихе самогон Колька, Коляного брат, то об этом ему ничего неизвестно — и свидетель Николай Беспалов, он же Колька, подтвердил, что действительно он, Колька, самогона никогда не варил и не продавал, а что варит в Лепетихе самогон Егор Ковалев, то об этом ему тоже ничего неизвестно…

Но это уже другое дело: о самогоне.

Начальник лутошанской милиции показал, что сидели они в помещении милиции и пришел туда Кузька Хромой, а теперь Кузьма Самуилов, и что в это самое время гражданин Миролюбов действительно произнес:

— Дело нечистое…

А говорили они о лутошанском кооперативе.

Да. Ну так вот, доставлен был самогон в стеклянной посуде, за сургучной печатью, доставлен был самогон в лутоШанский народный суд, и принес судья Петушков эту посуду за сургучной печатью…

Тогда Егор Ковалев заявил, что этого, за сургучной печатью, самогона, он, Николай, не видал, а что если был отобран от него, Егора, самогон, то он, Николай, не отпирается, потому, что самогон этот за сургучной печатью, не самогон вовсе, а вода: