Шрифт:
– Серьезное упущение. Исправлюсь.
– А что вообще у тебя в рюкзаке? – спросила она.
– А что тебя интересует?
– Есть что-нибудь полезное?
– Нет, сегодня я путешествовал налегке. Шоколадный батончик. Бутылка воды. Съедено, выпито.
– Тогда зачем ты притащил его с собой?
– Прости, не понял?
– Рюкзак. Если в нем нет ничего полезного, зачем ты вообще его взял?
– Лилли, не сочти меня неженкой, но скоро ты закончишь? Жжется, черт! Больше не могу терпеть.
Лилли подула на рану, потом чуть откинула голову и осмотрела ее.
– Я все обработала антисептиком. Рана выглядит воспаленной.
– Да уж, это чувствуется. – Тирни взял аптечку со стойки и осмотрел содержимое. – Бросим жребий на аспирин?
– Он твой.
– Спасибо. А у тебя нет с собой такого маленького наборчика для шитья? Ну, на всякий случай. Вдруг пуговица отлетит или еще что…
Лилли стало нехорошо.
– Не проси меня об этом, Тирни.
– О чем?
– Зашить рану.
– Ты этого не сделаешь?
– У меня нет иголки.
– Ну, значит, повезло. Маникюрные ножницы есть?
– Есть.
Пока Тирни глотал две таблетки аспирина, Лилли вынула из сумки маникюрный набор и достала маленькие ножнички.
– Отлично, – кивнул Тирни. – Между прочим, кастрюля уже переполнилась.
Лилли заменила кастрюлю пластмассовым кувшином. Тирни отлепил защитную наклейку от пластинки лейкопластыря.
– Давай нарежем его полосками и наклеим крест-накрест на порез. Не швы, конечно, но поможет хоть как-то стянуть края.
Его пальцы не пролезали в кольца миниатюрных ножниц.
– Дай мне. – Лилли взяла у него пластырь и ножницы, нарезала полоски и заклеила рану, как он велел. – Ну вот, теперь почти совсем не кровоточит, – облегченно вздохнула она, закончив работу.
– Теперь наложи марлевый тампон.
Лилли осторожно наклеила пропитанную антисептиком марлевую салфетку поверх раны.
– Будет больно, когда придется снимать. Потянет за волосы.
– Ничего, выживу. – Вполголоса он добавил: – Дай-то бог.
7
– Почему ты так говоришь? Что-нибудь еще? Не молчи, скажи, – спросила пораженная его мрачным тоном Лилли.
– У меня весь левый бок болит. Такое чувство, будто кто-то пытался вскрыть ребра ломом, хотя, по-моему, все кости целы.
– Но ведь это хорошо?
– Да, но внутри что-то могло лопнуть. Почка, печень, селезенка.
– Будь у тебя внутреннее кровотечение, разве ты бы не почувствовал?
– Понятия не имею. Я слышал, что можно умереть от внутреннего кровотечения, а причина обнаружится только при вскрытии. Но если у меня живот начнет раздуваться, это верный признак, что он наполняется кровью.
– А что, он у тебя раздувается?
– Да вроде нет.
Лилли озабоченно закусила нижнюю губу.
– Разве при внутреннем кровотечении можно принимать аспирин?
– Голова так болит, что рискнуть стоило. – Тирни осторожно встал с табурета, подошел к раковине и вытащил наполнившийся кувшин. – Если я выживу, нам понадобится питьевая вода на неопределенное время. У тебя есть другие емкости?
Они вместе обыскали коттедж и начали наполнять все, что не протекало.
– Жаль, что у тебя тут только душ, – заметил Тирни. – Нам не помешала бы ванна.
Когда все найденные контейнеры, включая ведро для половой щетки, были наполнены, Тирни переключил свое внимание на другое.
– А электричество здесь откуда? – поинтересовался он.
– Пропан. Тут есть подземный резервуар.
– Когда его наполняли в последний раз?
– Прошлой зимой, насколько мне известно. Я все равно собиралась продать коттедж и не вызвала газовщиков закачать резервуар этой осенью. Насколько мне известно, Датч тоже их не вызывал.
– Значит, газ может иссякнуть.
– Да, наверное. Все зависит от того, насколько часто Датч пользовался коттеджем в мое отсутствие.
– А ты давно здесь не была?
– До этой недели? Наверно, уже год. Не помню точно.
– А на этой неделе ты здесь оставалась?
– Да.
– А Датч?
Каким-то непостижимым образом их разговор далеко ушел от насущных забот.
– Вопрос не по делу, Тирни.
– Значит, он тут был.
– Значит, его тут не было, – раздраженно отрезала Лилли.
Несколько мгновений Тирни выдерживал ее взгляд, потом взглянул на термостат на стене.