Шрифт:
Она помедлила, но потом кивнула.
– Хорошо. Просто отлично. Делай, как я говорю, и тебе не будет больно. Поняла?
Ее сердце отчаянно колотилось, но она поспешно кивнула.
– Если я уберу руку с твоего рта, ты закричишь?
Она отрицательно покачала головой. Возможно, слишком быстро: он ей не поверит.
– Только попробуй… – зарычал он.
Мэри-Ли снова покачала головой.
Он убрал руку.
– Что ты со мной сделаешь? – прошептала она.
И тогда он показал ей.
12
Он больно заломил ей руку за спину и прижал ее ладонь к своему обнаженному пенису. Мэри-Ли ахнула. Он сжал ее пальцы вокруг своей возбужденной плоти, заставил двигать рукой вверх-вниз.
Их отражение было видно в большом французском зеркале-психее, висящем на стене напротив кровати. Это старомодное зеркало досталось ей по наследству от матери, а той от ее матери. Овальное стекло было заключено в резную деревянную раму кремового цвета, расписанную розовыми бутончиками.
Но ничего идиллического не было в сцене, отражавшейся сейчас в его серебристой глубине. Это была мерзкая, грубо-эротическая сцена. В темноте Мэри-Ли с трудом различала свое отражение в белой рубашке. Фигура мужчины словно расплывалась во мраке. Мэри-Ли отчетливо видела лишь натянутую на лицо трикотажную шапочку с прорезями для глаз. Она скорее чувствовала, чем видела, его взгляд, следящий за ней в зеркале.
Его пенис уперся прямо в ложбинку между ее ягодицами.
– Опусти рубашку, – шепнул он.
Она покачала головой – сперва робко, потом более решительно.
– Нет!
Не давая ей опомниться, он стянул бретельки с ее плеч, и рубашка сползла на бедра, обнажив грудь. Он тотчас же обхватил ее груди обеими руками и принялся грубо тискать их.
Мэри-Ли застонала.
– Тсс! – свирепо прошипел он.
Она до боли закусила нижнюю губу.
Его рука скользнула вниз по ее телу, он попытался просунуть пальцы ей между ног. Мэри-Ли инстинктивно сжала колени.
– Раздвинь их.
– Пожалуйста…
– Раздвинь.
Она развела ноги на пару дюймов.
– Шире! – Мэри-Ли помедлила, но выполнила приказ. Он проник в нее пальцами. Она встретилась с ним глазами в зеркале. Его глаза горели огнем сквозь прорези маски. – На колени. Лицом на матрац.
Опустившись коленями на край кровати, Мэри-Ли подалась всем телом вперед и вниз, пока не прижалась щекой к матрацу. Он грубо ощупывал ее горячими руками, головка его пениса тыкалась в нее, дразнила и пугала. Потом он вонзился в нее.
Ее руки конвульсивно стиснулись в кулаки, комкая простыню, ее плоть сжалась. Он застонал и проник в нее еще глубже.
– Ну, что я с тобой делаю? Скажи сама.
Она глухо пробормотала свой ответ.
– Громче!
Она повторила это слово, ритмично двигаясь ему навстречу.
Его толчки становились все короче, все быстрее.
– Ты сейчас кончишь, да?
– Да… – простонала она с прерывистым вздохом.
Оргазм оставил ее влажной, ослабевшей и до безумия счастливой. Ее собственные спазмы уже начали утихать, когда она почувствовала, как высвобождение настигло и его. Он держал ее за бедра, а все его тело пульсировало и содрогалось. Она снова кончила. На этот раз ее оргазм был слабее, но он оказался не менее насыщающим.
Отдышавшись, она вытянулась на постели, перевернулась и потянулась к нему.
– Это было здорово!
Он знал все ее фантазии: она сама ему рассказала. Они не всегда следовали этому сценарию, но, когда это происходило, она всякий раз бывала в восторге.
Он обхватил руками ее груди, потер напрягшиеся соски.
– Тебе нравится, когда тебя пугают, да?
– Видимо, да, иначе я не позволила бы тебе пробираться сюда тайком. – Их губы слились в долгом томном поцелуе. Когда поцелуй наконец прервался, она с любовью погладила его по лицу. – Видел, какую сцену я разыграла в ванной?
– Разве ты не чувствовала, как я за тобой наблюдаю?
– Честно говоря, да. Стоило тебе войти в комнату, я сразу поняла, что ты здесь. Мне хотелось растянуть шоу с раздеванием. Знаешь, может, даже потрогать себя.
– Мне бы этого хотелось, – отозвался он.
– В другой раз. Сегодня слишком холодно. Честно говоря, я даже думала, что ты не придешь.
Он проложил дорожку поцелуев вниз по ее телу, потом соскользнул на пол и встал на колени между ее раскинутых бедер. Прижимаясь к ней лицом, он простонал: