— Я — отец Маэль, библиотекарь монастыря во имя святого Бреннана.

— Почему вы оказались на улицах города в столь неподходящее время?

— Видите ли, для моей работы срочно понадобилась одна рукопись, хранящаяся в часовне Урсулы Скельской… — Монах ткнул подбородком в прижатый к груди сверток.

Оливер почувствовал прилив почти братской симпатии к старому книжнику. Рукописи… церковные библиотеки… неканонические списки… как давно все это было, и, в сущности, недавно!

— А что, послать никого нельзя было? — проворчала Селия.

— Ах, мой друг! — Священник сделал попытку развести руками, отчего едва не выронил рукопись. — Сейчас же карнавал. Послушники и молодые монахи то и дело исчезают из монастыря, стремясь поучаствовать в праздниках… в скриптории вообще никого не застать… Проще было пойти самому.

— Ваш приор, должно быть, весьма свободомыслящий человек, — заметил Оливер, — раз допускает подобное.

Отец Маэль вздохнул.

— Обычай такой… — Затем он опасливо оглянулся и неуверенно попросил: — Добрые мои друзья, не составит ли вам труда немного проводить меня? А то я боюсь, что они вернутся… Эти невежды грозились отобрать рукопись… по глупости, а не со зла.

— Что же за манускрипт такой ценный?

Монах не сразу ответил. Потом все же решился.

— «Лоция» преподобной святой Урсулы…

Этот труд в своих скитаниях Оливер умудрился изучить, хоть он и не был рекомендован к чтению, а клирикам к переписыванию и являл собой, вопреки названию, не морское наставление, а метафизический трактат, созданный почти триста лет назад прославленной аббатисой из Скеля. Собственно, миряне его и без того не особенно читали, ибо Урсула Скельская добавила к своим мистическим видениям слишком много математики, оптики и иных естественных наук, однако клир именно последнее обстоятельство и смущало. Тримейнский совет епископов 1362 года не решился прямо объявить творение признанной святой еретическим и ограничился вышеприведенной формулировкой. Сверх того, «Лоция» негласно не поощрялась к цитированию и даже упоминанию. А этот старик был готов принимать за нее побои…

— Мы проводим вас, отец. — Оливер снял маску. — Мое имя — Оливер Хейд, бакалавр ars liberalis Тримейнского университета. А это — Арм.

Селия кивнула в знак согласия, но маски не сняла.

Отец Маэль просиял:

— Сам Господь послал мне вас!

— Вряд ли Господь занимается подобными мелочами.

— Значит, это сделала святая Урсула… или святой Бреннан, просветитель Фораннана и патрон нашего монастыря… у доброго Господа святых много… Книжные люди! Приезжие, верно, но все люди книги — братья.

Оливер опасался, что Селия брякнет: «И сестры», но она промолчала, хотя могла выставить в свое оправдание как преподобную Урсулу (именно так ее величали обычно, дабы отличить от Урсулы-великомученицы), так и их в некотором роде соседку по улице Екатерину Александрийскую.

— Идемте же! — заторопил их отец Маэль. — Это недалеко, в городских стенах.

Они двинулись по улице. Оливер и отец Маэль почти не умолкали. Они сравнили трактат Урсулы Скельской с творениями Мейстера Экхарта и дружно объяснились во взаимной нелюбви к «Роману о Розе», в особенности второй его части. Селия помалкивала, изредка вставляя односложные реплики. Отец Маэль сетовал на то, что Фораннан, город древний и просвещенный, до сих пор не имеет университета, в то время как иные потомки северных варваров уже об этом позаботились. Монастырские школы и библиотеки, разумеется, стремятся исправить положение. Самые ценные и… как бы это сказать… несколько двусмысленные для непросвещенных умов манускрипты, вроде «Лоции», хранятся под спудом, но ко многим книгам для мирян, алчущих света знаний, доступ открыт. Это прежде всего сочинения компилятивные, собрания общих сведений, наподобие «Великого Зерцала» или «Суммы Императора» Германа Тримейнского, что являет собою неоценимый источник знаний по морали и праву. Книги по истории, древней и новой, их постоянно переписывают и приобретают… Вот вскорости должны привезти из столицы «Деяния Людовика Святого»…

Тут Оливер опамятовался и вспомнил, зачем вообще завел этот разговор. Он получал от него искреннее удовольствие, но все-таки начинал его с определенной целью.

— Отец Маэль, мы уже как-то с другом обсуждали этот вопрос — едва ли не всякий, кто пожелает, может изучить историю других стран, даже ныне не существующих, а вот книг по истории империи не хватает. Как вы в своем монастыре к этому относитесь?

— О, такие книги мы приобретаем в первую очередь… если они не еретические, — поспешил добавить библиотекарь.

— У нас есть список с неканонического варианта «Крещения эрдов», не желаете ли приобрести?

— Любопытно… Конечно, «Крещение эрдов» было бы более уместно в Эрденоне, но, раз это неканонический список… А, вот мы и пришли!

Они оказались у стены из песчаника, из-за которой выступали стрельчатые арки и шпиль монастырской церкви.

— Друзья мои, я бы рад сразу ответить вам «да», но, как легко догадаться, монастырской казной ведаю не я. Надеюсь, мне удастся уговорить приора — он человек широких мыслей и действий…

Отец Маэль остановился у тяжелых врат, обитых медью, и забарабанил. Не открывали долго.

— Давайте я, — предложил Оливер и шарахнул по воротам.

Тягучий бас возгласил:

— Шляетесь в город на ночь глядя, ну и ночуйте за воротами, христопродавцы!

— Луигне, Луигне, это я, отец библиотекарь!

В воротах открылась дверь, выглянул обширный телом привратник с бельмом на левом глазу.

— Припозднились вы нынче, — зевая, сообщил он. — Я уже решил — ни за что открывать не стану, пусть наши шкодники в рясах хоть лоб себе о ворота разобьют, задремал себе, а вы меня разбудили… Этих бродяг вы, что ли, в странноприимный дом приволокли?