В отличие от 1950–1980-х годов, сегодня российские руководители выступают с прагматичными и сбалансированными заявлениями по проблемам арабо-израильского конфликта. «Мы реально хотели бы, чтобы в этом многострадальном регионе наконец воцарился мир, чтобы все, кто живет в регионе, чувствовали себя нормально – и евреи, и арабы, и другие… Мы, естественно, в ближневосточном регионе будем себя вести как один из спонсоров урегулирования, действовать в соответствии с тем мандатом, который у нас есть, и в соответствии с теми соглашениями, которые нас связывают с ключевыми игроками. Не более того. У нас нет мессианских идей, нет каких-то специальных задач. Нам просто будет спокойнее, как и всем остальным, если в какой-то момент будет достигнуто ближневосточное урегулирование», – говорил на встрече с участниками международного клуба «Валдай» в Москве в сентябре 2008 года президент России Д.А. Медведев [222] . «Израиль искренне стремится к установлению мирных, стабильных отношений со всеми соседями и проводит для этого соответствующую политику», – отметил президент России после встречи со своим израильским коллегой в августе 2009 года [223] . Этот подход нейтрализует опасения тех израильтян, в памяти которых живы негативные воспоминания о резко антисионистской риторике многих советских руководителей. Когда нет мессианских идей, а есть желание, чтобы «в этом многострадальном регионе наконец воцарился мир, чтобы все, кто живет в регионе, чувствовали себя нормально», тогда, безотносительно к достижению мирного урегулирования между Израилем и арабскими странами, отношения Израиля с Россией существенно улучшаются.

Своего рода проблемной константой российско-израильских отношений было и остается военно-техническое сотрудничество Российской Федерации с Ираном и Сирией. Сотрудничество Москвы с Дамаском имеет давнюю историю, уходящую корнями в советскую эпоху, тогда как взаимодействие с Ираном относится уже к периоду новой, постсоветской, России, продолжившей замороженное после исламской революции строительство атомной станции в Бушере. И российско-сирийское, и российско-иранское сотрудничество вызывают постоянные протесты Израиля.

Каждая оружейная сделка становилась поводом к обострению российско-израильских отношений, несмотря на неустанные попытки МИДа РФ подчеркнуть оборонительный характер продаваемого оружия: «Мы будем готовы поставлять Сирии вооружение, которое носит оборонительный характер и не нарушает стратегический баланс в регионе» [224] . Главным опасением израильской стороны является, с одной стороны, возможность попадания новейшего российского оружия к «Хизбалле», а с другой – то, что поставляемое оружие может быть не только оборонительным, как уверяют российские дипломаты, но и наступательным, способным изменить баланс сил в регионе.

Именно об этом говорил, выступая 2 ноября 2010 года на заседании Комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне, завершавший свою каденцию начальник военной разведки Амос Ядлин. Особый акцент в своем выступлении он сделал на военном сотрудничестве России с Сирией. А. Ядлин отметил, что россияне поставляют сирийцам современные мобильные установки ПВО. По его словам, Сирия осуществляет очень интенсивные закупки самых современных вооружений, часть из которых попадает и в арсеналы «Хизбаллы». А. Ядлин добавил, что в то же время россияне занимаются модернизацией устаревших вооружений советского производства, имеющихся в арсенале сирийской армии [225] .

Предполагаемая продажа противокорабельных ракет Дамаску в августе 2010 года была расценена Иерусалимом как событие настолько важное, что потребовалось вмешательство лично премьер-министра и министра обороны Израиля. Российское издание «Коммерсант» справедливо называет такой шаг «схемой экстренного торможения», с помощью которой Израиль стремится остановить наиболее неблагоприятные для себя сделки [226] .

Россия, однако, ведет на Ближнем Востоке многовекторную политику. Одновременно с партнерским диалогом с Израилем Москва развивает отношения и с Сирией: президент Башар Асад трижды был с официальными визитами в столице России, а Дмитрий Медведев в мае 2010 года посетил Дамаск, отметив, что отношения России и Сирии «всегда были дружескими, партнерскими» [227] .

В чем-то похожим образом развиваются и отношения Москвы и Тегерана. Несмотря на все возражения со стороны Израиля и даже несмотря на тот факт, что между Россией и Ираном также часто имеют место политические разногласия, Москва не намерена сворачивать сотрудничество с исламской республикой. При этом дипломатическая ситуация вокруг Ирана и независимая политика Тегерана то приводят к напряженности в российско-израильских отношениях, то, наоборот, сближают их позиции. Так, в апреле 2010 года председатель комиссии Кнессета по иностранным делам Цахи Ханегби, находясь с визитом в Москве, поддержал позицию России относительно необходимости обогащения урана вне пределов Ирана и даже заявил, что «Россия теперь одна из стран, которая возглавляет международную коалицию против нынешней политики Тегерана» [228] .

Израильские и российские представители высокого ранга, как официальные лица, так и ведущие эксперты, не раз отмечали, что политика нынешнего руководства Ирана представляет собой угрозу для региональной и международной безопасности и стабильности. Так, выступая на российско-израильском круглом столе в МГИМО, президент Института Ближнего Востока Е.Я. Сатановский отметил, что «главное в отношениях с Израилем сегодня – реализм»: атомную программу Ирана остановить не удается, и вряд ли удастся, что «не предвещает ничего хорошего» для России при ее неурегулированном режиме по Каспию и вообще соседстве с Ираном [229] . Эту же мысль развил и видный российский правовед-конституционалист, проректор МГИМО профессор В.П. Воробьев. По его словам, «если в Иране появится атомная бомба, то это станет катастрофой для региона и всего мирового сообщества. Наша страна выступает против получения Ираном доступа к чувствительным технологиям двойного назначения» [230] .

Так или иначе, но Москва продолжает сотрудничество и с Дамаском, и с Тегераном. При этом и Израиль, и Иран, и Сирия считаются Россией важными торговыми, экономическими и политическими партнерами, жертвовать ни одним из которых российское руководство не хочет. В той мере, в какой Москве выгодно торговать, в том числе и оружием, и с Дамаском, и с Иерусалимом, она будет продолжать это делать, не отказываясь и от достройки АЭС в Иране. Россия имеет сегодня на Ближнем и Среднем Востоке уникальные возможности, конструктивно сотрудничая со всеми странами региона, и ни от одной из этих возможностей ее руководители не считают нужным отказываться [231] .