Фаина Раневская. Клочки воспоминаний
Фаина Георгиевна Раневская, урожденная Фельдман (1896–1984), — великая русская актриса. Трижды лауреат Сталинской премии, народная артистка СССР.
Я дочь небогатого нефтепромышленника из Таганрога — так говорила о себе Раневская. Фуфа Великолепная — так называли ее друзья и близкие. Невероятно острой, даже злой на язык была великая актриса, она органически не переносила пошлости и мещанства в жизни, что уж говорить о театре, которому она фанатично служила всю жизнь.
Фаина Раневская начинала писать воспоминания по заказу одного из советских издательств, но в итоге оставила это занятие, аргументируя свое решение следующим: Деньги прожрешь, а стыд останется .
В этой книге по крупицам собраны воспоминания о великой актрисе ее коллег и друзей, ее высказывания — ироничные и злые, грустные и лиричные, письма актрисы, адресатами которых были Анна Ахматова, Марина Цветаева, Осип Мандельштам.
Составление и литературная обработка текстов: Юрий Крылов
Иллюстрации – Андрей Карпов
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
«Пионеры, стройтесь попарно…»
Вместо предисловия
Так, конечно, могла сказать только Фаина Георгиевна Раневская. Ее забавные словечки, смешные реплики, острые характеристики людей передавались из уст в уста.
Удивительна была ее популярность. Припоминаю, как мы однажды стояли с ней возле дома отдыха «Серебряный бор», где как-то одновременно отдыхали. И откуда-то маршировала группа солдат. Проходя мимо нас, они приветственно замахали руками. Я вообразил, не скрою, что это относится ко мне, и собрался порадоваться своей известности. Но со стороны солдат дружно раздалось: «Муля, не нервируй меня!» Фаина Георгиевна устало помахала им рукой и сказала мне:
– Боже, как мне надоело это «Муля, не нервируй меня!».
Эта реплика из фильма «Подкидыш» стала настолько крылатой, что преследовала Раневскую на каждом шагу. Слышал от нее самой: как-то ее на улице окружила группа ребят с криками: «Муля, не нервируй меня!». Выйдя из себя, Раневская им скомандовала: «Пионеры! Стройтесь попарно и идите в задницу!». Любопытно, что сама Раневская считала эту роль из «Подкидыша» одной из самых незначительных, а после неожиданной популярности буквально ее возненавидела. И можно себе представить ее злость, когда, вручая ей орден за творческую деятельность, Леонид Брежнев, как она мне рассказывала, произнес осточертевшие ей: «Муля…» и т. д.
Поразителен сценический диапазон Раневской – от поистине трагических ролей, таких, как в спектаклях «Странная миссис Сэвидж» или «Дальше – тишина», трогавших зрителей буквально до слез, до комических образов, таких, как Спекулянтка в «Шторме» или мать невесты в чеховской «Свадьбе», вызывавших гомерический смех. Надо сказать, что нелегко давались Раневской эти сложнейшие психологические перевоплощения. Помню, как-то после спектакля «Дальше – тишина» мы с женой и внуком Витей зашли за кулисы с цветами для Фаины Георгиевны. Я захватил с собой и незадолго до того вышедшую книгу своих воспоминаний.
– Спасибо вам, Фаиночка, огромное. Вы играли потрясающе.
Пионеры! Стройтесь попарно и идите в задницу!
– А вы думаете, это легко дается? – спросила Раневская и вдруг заплакала. – Ах, как я устала… От всего, от всех и от себя тоже.
Я растерянно смотрел на нее и, меняя тему разговора, сказал:
– А это, Фаиночка, наш внук, Витя. А есть еще внук поменьше, Андрюша, которого мы называем Поросюкевич.
Фаина Георгиевна улыбнулась сквозь слезы.
– Поросюкевич? Это очаровательно. А почему?
– А он с рождения был толстенький, как поросенок.
С тех пор, где и когда бы мы ни встречались, Раневская неизменно спрашивала:
– А как поживает ваш очаровательный Собакевич?
– Не Собакевич, а Поросюкевич, – обиженно поправлял я.
– Да, да. Простите, дорогой. Конечно Поросюкевич.
Но при следующей встрече все повторялось:
– Как поживает, Борис Ефимович, ваш очаровательный Собакевич? – спрашивала Раневская, лукаво улыбаясь.
– Фаиночка!!! – вопил я. – Не Собакевич, а Поросюкевич!
Мы оба хохотали. И это стало своего рода традицией при наших встречах. Прочитав подаренную мною книгу, Раневская прислала мне следующее письмо:
«Милый, милый, дорогой, дорогой Борис Ефимович. Вы не представляете, какое глубокое волнение вызвала во мне Ваша книга. Читала ее с интересом особым, п.ч. она очень интересна, очень талантлива. Спасибо за чудесный подарок мне и всем нам. Ваша книга очень нужна, и над многими строчками я горестно плакала… Я не умею выражать сильных чувств, хотя могу сильно выражаться. Вижу, что мне не удается сказать Вам в этой записке всего, что хотела. Боюсь лишних слов. Но поверьте, что взволнована я глубоко и полюбила Вас еще больше и нежнее. Крепко, крепко обнимаю. Душевно ваша Ф. Раневская.
P. S. Подарите мне и другие Ваши книги».
Раневская находилась в дружбе с Татьяной Тэсс, хотя трудно себе представить более разные характеры – экспансивная, эмоциональная, не слишком воздержанная на язык Фаина и сугубо практичная, деловитая, скуповатая Татьяна.
Помню, мы с Татьяной Тэсс были на премьере спектакля «Странная миссис Сэвидж». Как всегда, игра Раневской произвела огромное впечатление, и мы на другой день послали ей общую телеграмму, высказав свое восхищение. Вскоре я получил от Раневской ответную телеграмму с трогательными словами благодарности. Мы жили с Татьяной Тэсс в соседних подъездах, и, встретив ее на следующий день во дворе, я спросил: