Спешно эвакуировав греков из Тевфрании, автор «Киприй» на восемь лет оставляет их без присмотра, после чего вновь снаряжает их в поход. Наточив свои среброгвоздные мечи и отдраив палубы многовеслых судов, ахейцы вдруг обнаруживают, что у них нет вождя, способного указать им верный морской путь в Троаду. Быть проводником вызывается… мизийский царь Телеф, излеченный Ахиллом от им же нанесенной раны. По дороге греки посещают остров Тенедос, где Ахилл убивает местного царя Тенеса, и остров Лемнос, где высаживают дурно пахнущего вследствие полученного ранения великого лучника, аргонавта и личного друга Геракла Филоктета.

Таким образом, мы наконец узнаем, куда подевались те 10 лет, что прошли между похищением Елены и началом осады Трои, и чем вызвано несоответствие между 20-летним пребыванием жены Менелая в чертогах Париса, о котором она говорит в конце «Илиады», и десятилетней осадой города.

Примечательно, что наученные мизийским опытом ахейцы не набросились на Трою с налету, попытавшись разрешить вопрос мирным путем. Встав на рейде у берегов Троады, они направили Менелая и Одиссея послами к троянцам с предложением выдать Елену и похищенные с ней богатства без боя и, лишь получив отказ, высадились с судов и начали войну.

«Киприи» доводят изложение событий войны до места, с которого начинается «Илиада», – до дележа живой добычи, в результате которого Ахиллу достается Брисеида, а Агамемнон забирает Хрисеиду. Дальше вступает Гомер…

Рис. 30. С западной крепостной стены троянская равнина, где происходили основные события войны, просматривается на много километров

Давно замечено, что на протяжении всех 15 700 гекзаметров «Илиады» ее герои практически никогда не улыбаются. Они почти все время печальны и сосредоточены, поскольку каждый знает свою судьбу, и судьба эта часто трагична и несправедлива. Гибель носится и над Ахиллом, и над Гектором, и над самой Троей – и для нас, знающих, чем окончится история, это неудивительно. Странно то, что в поэме не раз встречаются фразы, указывающие на грядущее поражение греков! Вот лишь некоторые из них.

В песни восьмой Зевс на собрании богов перед тем, как бросить жребии на золотые весы, предостерегает присутствующих от помощи участникам греко-троянского противостояния. От лица всего пантеона Афина заверяет владыку:

однако, замечая:

Те же самые слова произносит за Афиной и Гера [126] .

В песни девятой Агамемнон решает испытать настроение ахейских воинов, предложив им вернуться домой. Он возглашает:

Агамемнону возражает благородный Диомед, собирающийся бороться с Троей до победного конца, хоть бы даже с поля боя бежали все прочие воины. Однако Ахилл, обиженный Агамемноном и не желающий более сражаться за интересы Атридов, заявляет:

По словам Льва Клейна, все это трактуется обычно «как художественные приемы, предназначенные оттенить бесстрашие Диомеда, спорящего с Агамемноном, и значение Ахилла. Резонное толкование, и оно было бы единственным и достаточным, если бы отблески грядущего поражения не были так многочисленны и не складывались в систему, охватывающую помыслы всех в “Илиаде” – героев, богов и судьбы. Эта глубинная система проступает сквозь славословие ахейским героям и перечни их побед» [129] .