Больничная атмосфера комнаты поразила Бруно. Он вопросительно взглянул на Гагена. Что означают эта постель и этот полумрак? Неужели любовь доктора к человечеству дошла у него до такой степени самопожертвования? Неужели из сострадания к несчастным он готов лишить себя самого необходимых жизненных удобств и покоя и обратить свою квартиру в госпиталь?

Гаген молча подошел к окну и слегка отодвинул гардину, чтобы свет падал прямо на постель. Затем, не говоря ни слова, подошел к асессору, взял его за руку и подвел к кровати.

На постели лежала белокурая девушка с бледным безжизненным лицом, на котором была видна уже печать смерти.

При виде ее Бруно заметно вздрогнул.

— Боже мой, кто это?! — воскликнул он охрипшим от волнения голосом, наклоняясь к девушке и пристально всматриваясь ей в лицо.

Гаген не спускал с Бруно проницательного взгляда.

— Может быть, я ошибаюсь, может быть, здесь всего лишь случайное сходство… — бормотал Бруно. — Но нет, какое тут может быть сходство, это Лили. Самая настоящая Лили, молодая графиня.

— Вы уверены, что это молодая графиня? — спросил Гаген.

— Скажите мне сначала, как попала к вам покойница, как она могла до сих пор так хорошо сохраниться? — взволнованно обратился он к доктору, невольно понизив голос.

— Прежде всего ответьте мне, признаете ли вы в этой девушке молодую графиню Варбург? — в свою очередь настойчиво спросил доктор.

— Лицо сильно изменилось, такое бледное, худое, страдальческое, но даже если бы смерть еще более обезобразила ее черты, я все равно узнал бы ее. Да, это графиня Варбург.

— Она не умерла, — поправил асессора доктор. — В ней еще теплится искорка жизни.

— Она жива? — дрогнувшим голосом воскликнул Бруно. — Она в самом деле жива?

Он встал на колени перед бесчувственным телом дорогого, любимого существа и хотел взять ее за руку. Однако Гаген удержал его и молча приложил палец к губам, давая Бруно понять, чтобы он говорил тише.

— Ради Бога, скажите мне только одно: будет ли она жива? Сжальтесь, доктор, умоляю вас! Употребите все ваше искусство, но только спасите ее.

— Надежда очень слабая, — отвечал доктор, — но я сделаю все, что смогу, что в моих силах.

— Как попала сюда молодая графиня? Каким чудом была она спасена?

— Мне это неведомо.

— Расскажите мне… — вполголоса умолял Бруно невозмутимого доктора.

И Гаген рассказал Бруно историю, которую мы уже слышали от лакея Макса.

— Непостижимо… — задумчиво пробормотал Бруно, с напряженным вниманием следивший за каждым словом доктора. — Как она попала к вашему дому? Кто позвонил в дверь?

— Несомненно одно, — сказал доктор. — Прийти сюда, даже с посторонней помощью, она не могла. То пограничное между жизнью и смертью состояние*, в котором она находится, началось не минувшей ночью, а гораздо раньше, по меньшей мере, две-три недели назад.

* Теперь в медицине такое состояние называется «кома» (Прим. ред.).

— Непостижимо… — снова повторил Бруно. — И почему платье и волосы мокрые?

— Да, платье ниже колен, особенно сзади, было настолько мокрым, что моя экономка первым делом переодела ее в сухое, и потом уже мы отнесли ее в постель. На белье незнакомки старушка увидела богато вышитый вензель W с графской короной. Поэтому-то мне и пришло в голову, что несчастная и есть молодая графиня Варбург.

— Да, это она, это Лили. Ее необходимо спасти. Она должна жить.

— «Никто кроме Бога», — произнес доктор по-латыни известную формулу. — Я же со своей стороны сделаю все, что от меня зависит. Господин асессор, я пригласил вас сюда для того, чтобы посвятить в эту тайну и услышать от вас, признаете ли вы в молодой девушке графиню Варбург. С вашей помощью я надеюсь найти какое-нибудь внятное объяснение этому поистине загадочному и таинственному происшествию. Взгляните-ка сюда! — С этими словами доктор подвел Бруно к изголовью и указал на глубокие, еще незарубцевавшиеся раны на лбу и голове под волосами. — Мне кажется, эти следы могут пролить совершенно новый свет на свершившееся преступление.

— Раны… — пробормотал Бруно. — Раны, нанесенные словно бы каким-то острым предметом. Да, дело становится еще запутанней и темнее. Невольно приходит в голову, что Лили вряд ли была сброшена в пропасть, а шляпа с вуалью, платок и брошь лишь для отвода глаз положены возле обрыва. Следы подделаны, а глыба земли нарочно обрушена с края пропасти — и все для того, чтобы объяснить исчезновение графини несчастным случаем, а именно — падением в пропасть.

— И я так думаю, — подтвердил Гаген. — Иначе как могла графиня со дна пропасти или с берега моря спустя несколько недель внезапно оказаться здесь?