– Но это так, – настаивал Нам-Бок. – Пароход весь железный – и все же он не тонет.

– Нет, не может быть!

– Я видел своими глазами.

– Это противоречит тому, что положено.

– Но скажи мне, Нам-Бок, – вмешался Куга, боясь, что спор помешает рассказу. – Каким образом эти люди находят свой путь по морям, если нет там берега, которого можно держаться?

– Солнце указывает путь.

– Как?

– В полдень главный начальник шхуны берет одну вещь и глядит через нее на солнце, а затем он заставляет солнце спуститься с неба на край земли.

– Но ведь это волшебство! – воскликнул Опи-Кван, пораженный таким святотатством. Мужчины в ужасе всплеснули руками, а женщины застонали. – Это волшебство. Нехорошо отклонять от своего пути великое солнце, прогоняющее ночь и дающее нам тюленей, лососей и тепло.

– Что из того, что это волшебство? – свирепо спросил Нам-Бок. – Я тоже смотрел в эту вещь и заставлял солнце спускаться с неба.

Сидевшие ближе к нему отпрянули от него, а одна из женщин покрыла лицо лежавшего у ее груди ребенка, чтобы взгляд Нам-Бока не мог его коснуться.

– Но на утро четвертого дня, о Нам-Бок, – подсказал Куга, – на утро четвертого дня, когда ш…ш… шхуна приблизилась к тебе?..

– У меня оставалось мало сил, и я не мог двигаться. Они взяли меня на борт, напоили водой и дали мне поесть. Вы, братья, два раза видели белых людей. Люди на шхуне были белолицы, и их было столько, сколько у меня на руках и на ногах пальцев. Когда я увидел, что они ко мне добры, я осмелел и решил унести с собой воспоминание обо всем, что я видел. Они научили меня своей работе, давали хорошую пищу и отвели мне место для сна.

– День за днем плавали мы по морю, и каждый день начальник заставлял солнце спускаться с неба и указывать нам, где мы находимся. Когда погода благоприятствовала, мы ловили тюленей, и я очень удивлялся, глядя, как они выбрасывают за борт мясо и жир, оставляя себе только шкуру.

Рот Опи-Квана перекосился, и он готов был обрушиться на такую расточительность, но Куга толчком заставил его замолчать.

– После долгих, тяжелых трудов, когда солнце скрылось и воздух стал холодным, начальник направил шхуну к югу. Мы держали путь к югу и к западу и плыли день за днем, не видя земли. Проходя мимо селения…

– Откуда вы знали, что оно близко? – спросил Опи-Кван, не будучи в состоянии дольше сдерживаться. – Земли же не было видно.

Нам-Бок злобно посмотрел на него.

– Разве я не говорил, что начальник заставил солнце спуститься с неба?

Куга примирил их, и Нам-Бок продолжал:

– Как я уже говорил, когда мы проходили вблизи селения, подул сильный ветер, мы в полной темноте были беспомощны и не знали, где находимся…

– Ты только что сказал, что начальник знал…

– Помолчи, Опи-Кван! Ты глупец и этого понять не можешь. Итак, мы были беспомощны в темноте, и вдруг я за ревом бури услыхал шум прибоя о берег. В следующий миг мы налетели на скалы, и я очутился в воде и поплыл. Скалистый берег тянулся на много миль, но мне было суждено погрузить свои руки в песок и выбраться невредимым из воды. Остальные, очевидно, разбились о скалы, потому что ни один из них не был выброшен на берег, кроме начальника, – его можно было узнать, только по кольцу на пальце.

– Когда наступил день, от шхуны ничего не осталось, и я повернулся спиной к морю и пошел вглубь страны, чтобы достать пищи и поглядеть нa лица людей. Я добрался до жилья, и меня пригласили войти и накормили, потому что я научился их языку, а белые люди всегда приветливы. А жилище их было больше, чем все дома, что строили мы, и строили до нас наши отцы.

– Это был громадный дом, – заметил Куга, маскируя свое недоверие удивлением.

– И немало деревьев пошло на постройку такого дома, – прибавил Опи-Кван, поняв намек.

– Это еще пустяки, – пренебрежительно пожал плечами Нам-Бок. – Наши дома так же малы по сравнению с этим домом, как он мал по сравнению с теми домами, что мне пришлось увидеть впоследствии.

– А люди были тоже велики ростом?

– Нет, люди были, как ты и я, – отвечал Нам-Бок. – Я срезал себе по пути палку, чтобы легче было идти, и, помня, что я должен буду рассказать вам, братья, все, что я видел, я делал на палке по зарубке на каждого человека, живущего в том доме. Я прожил там много дней и работал, а они за работу давали мне деньги – вы еще не знаете, что это такое, но это очень хорошая вещь.

– Затем я в один прекрасный день ушел оттуда и пошел дальше, вглубь страны. По дороге я встречал множество людей и стал делать зарубки меньшего размера, чтобы хватило места на всех. Вдруг я натолкнулся на странную вещь. На земле передо мною лежала железная полоса шириною в мою руку, а на расстоянии большого шага лежала другая полоса…

– Значит, ты стал богатым человеком, – заметил Опи-Кван. – Ведь железо – самая дорогая вещь на свете. Из этих полос можно было сделать много ножей.

– Нет, это железо было не мое.