– Вы – Вильям Джейкс, букмекер? – спросил герцог.

– Величайший мошенник в Лондоне, – вставил Хоукер.

– Еще большего я вижу в трех ярдах от меня, – буркнул человечек и обратился к герцогу: – Я и есть Вильям Джейкс, ваше сиятельство, или Билли Джейкс, как меня зовут у Тетерсолла. Если вам желательно лошадку выбрать, сударь, или же петушка бойцового приобрести, или там пса-крысолова, все получите по наилучшей цене…

– Помолчите, сэр, – прервал его лорд Рафтон. – Подойдите вот к этому стулу.

– Как изволите, мой благородный спортсмен!

– Не садитесь. Станьте рядом.

– К вашим услугам, джентльмены!

– Вы позволите приступить к допросу, ваша светлость?

Герцог кивнул, и лорд Рафтон спросил:

– Насколько я понимаю, Джейкс, вечером третьего мая сего года вы находились в гостиной Крибба?

– Храни вас Господь, сэр, да я там торчу ежевечерне. Там-то я и встречаюсь с благородными коринфянами.

– Это спортивное заведение, не так ли?

– Извините, милорд, вам об этом лучше знать.

Среди членов совета пробежал смешок, и герцог вмешался:

– Смею заметить, что все мы в тот или иной момент пользовались гостеприимством Тома.

– Верно сказано, ваша светлость. Я отлично помню, как вы однажды танцевали на скрещенных курительных трубках!

– Пусть свидетель не отклоняется от сути дела, – с улыбкой напомнил герцог.

– Хорошо, теперь расскажите нам, что произошло у вас на глазах между сэром Джоном Хоукером и сэром Чарльзом Тревором.

– Уж что было, то и видел, на этот счет можете поверить малышу Билли Джейксу. Они договорились сыграть в карты – пан или пропал. Сэр Джон протянул руку и взял карты с соседнего столика. А перед тем я видел, как он просмотрел колоду и ногтем большого пальца пометил одну или две карты.

– Лжешь! – крикнул сэр Джон.

– Пометить их таким образом нетрудно, никто не заметит. Я сам… знавал человека, который так делал. Для этого надобно отрастить длинный и острый ноготь на большом пальце правой руки. Взгляните-ка, кстати, на руки сэра Джона!

Хоукер вскочил с места:

– Ваша светлость, ради чего я должен терпеть эти оскорбления?

– Сядьте, сэр Джон. Ваше негодование вполне естественно. Я полагаю, что ваш большой палец не…

– Разумеется, нет!

– Пусть покажет! – потребовал Джейкс.

– И все же, быть может, вы не откажетесь показать нам свой ноготь?

– Я этого не сделаю!

– Конечно, вы вполне вправе отказать нам в этой просьбе, вполне! – спокойно сказал герцог. – Не сомневаюсь, что вы сами способны определить, повредит этот отказ вам в данном случае или нет. Джейкс, прошу вас, продолжайте.

– Ну вот, они сели играть, и сэр Джон выиграл. Потом он отошел в сторону, а я взял выигрышную карту и увидел, что она помечена. Когда мы остались с сэром Джоном наедине, я сказал ему об этом.

– Что он ответил?

– Э-э-э, милорд, мне бы не хотелось повторять в этом избранном обществе то, что он сказал. В общем, он был очень недоволен. Но немного погодя он увидел, что деваться ему некуда и согласился отдать мне половину выигрыша.

– В таком случае, – заметил герцог, – вы сами стали соучастником мошенничества.

– Это дело другое! – Джейкс скорчил забавную гримасу. – Здесь же никого не судят, верно? Я так понимаю, мы находимся в частном доме, и джентльмены запросто беседуют между собою. Как хотите, так и думайте, но я именно это и сделал.

Герцог пожал плечами.

– И в самом деле, лорд Рафтон, я не вижу, как можно придавать значение речам подобного свидетеля. Он сам признается, что является законченным мерзавцем!

– Ваша светлость, вы меня удивляете! – обиделся Джейкс.

– Я не позволил бы себе обвинить кого бы то ни было, а уж тем более члена уважаемого клуба, на основе утверждений этого субъекта.

– Полностью согласен с вами, ваша светлость, – сказал Рафтон. – Однако у нас имеются некоторые документы…

– Да, мои благородные спортсмены, – воскликнул Джейкс в совершенном восторге, – мы только начинаем! У Билли еще есть кое-что в рукаве для финала. Как вам это? – он вытащил из кармана колоду карт и отделил одну. – Вот та самая колода. Посмотрите на туза. Отметина видна и сейчас!

Герцог рассмотрел карту и признал:

– Здесь действительно имеется черточка, которую могли провести заостренным ногтем.

Сэр Джон снова вскочил, лицо его потемнело от гнева.

– Послушайте, джентльмены, не пора ли установить предел этой нелепице? Да, мы видим карты, ну и что? Неужели не очевидно, что этот тип, после того как мы с сэром Чарльзом вышли, собрал их и поставил метку, чтобы меня шантажировать? Право, я даже удивляюсь… удивляюсь, почему он не состряпал какую-нибудь бумажку, чтобы подтвердить, будто я признал его чудовищное обвинение!