Вспоминал все повара в тоске.

Эх, сменить бы пешки на рюмашки —

Живо б прояснилось на доске!

Вижу, он нацеливает вилку —

Хочет есть, – и я бы съел ферзя…

Под такой бы закусь – да бутылку!

Но во время матча пить нельзя.

Я голодный, посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет, —

Клетки – как круги перед глазами,

Королей я путаю с тузами

И с дебютом путаю дуплет.

Есть примета – вот я и рискую:

В первый раз должно мне повезти.

Я его замучу, зашахую —

Мне дай только дамку провести!

Не мычу не телюсь, весь – как вата.

Надо что-то бить – уже пора!

Чем же бить? Ладьею – страшновато,

Справа в челюсть – вроде рановато,

Неудобно – первая игра.

…Он мою защиту разрушает —

Старую индийскую – в момент, —

Это смутно мне напоминает

Индо-пакистанский инцидент.

Только зря он шутит с нашим братом —

У меня есть мера, даже две:

Если он меня прикончит матом,

Я его – через бедро с захватом,

Или – ход конем – по голове!

Я еще чуток добавил прыти —

Все не так уж сумрачно вблизи:

В мире шахмат пешка может выйти —

Если тренируется – в ферзи!

Шифер стал на хитрости пускаться:

Встанет, пробежится и – назад;

Предложил турами поменяться, —

Ну еще б ему меня не опасаться —

Когда я лежа жму сто пятьдесят!

Я его фигурку смерил оком,

И когда он объявил мне шах —

Обнажил я бицепс ненароком,

Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,

Он заметил, что я привстаю…

Видно, ему стало не до фишек —

И хваленый пресловутый Фишер

Тут же согласился на ничью.

1972

Прошла пора вступлений и прелюдий, —

Все хорошо – не вру, без дураков:

Меня к себе зовут большие люди —

Чтоб я им пел «Охоту на волков»…

Быть может, запись слышал из окон,

А может быть, с детьми ухи не сваришь —

Как знать, – но приобрел магнитофон

Какой-нибудь ответственный товарищ.

И, предаваясь будничной беседе

В кругу семьи, где свет торшера тускл, —

Тихонько, чтоб не слышали соседи,

Он взял да и нажал на кнопку «пуск».

И там, не разобрав последних слов, —

Прескверный дубль достали на работе, —

Услышал он «Охоту на волков»

И кое-что еще на обороте.

И всё прослушав до последней ноты,

И разозлясь, что слов последних нет,

Он поднял трубку: «Автора «Охоты»