Этот отрывок показывает, что чтение Закона царем проводилось каждые семь лет. Несомненно, Иисус приурочил свой въезд к концу субботнего года, когда происходило такое чтение. Он очевидно тщательно планировал время своей коронации и царского шествия к Иерусалиму, чтобы прибыть как раз к началу этого праздника. Затем он намеревался войти в храмовый двор в качестве царя и возобновить ритуал, проводившийся его великими предшественниками на троне Давида. Именно этот акт более любого другого знаменовал бы его восшествие на престол и его намерение исполнять обязанности царя и спасителя {Следует заметить, что появление царя в храмовом дворе не было просто самопрославлением. Это была церемония повторного посвящения и демонстрация покорности царя правлению Закона. Часть отрывка, который он должен был читать, звучала так: «Но когда он (царь) сядет на престоле царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников-левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научался бояться Господа, Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии; чтобы не надмевалось сердце его пред братьями его, и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево, дабы долгие дни пребыл на царстве своем он и сыновья его посреди Израиля (Втор., 17:18-20).

Таков был идеал царской должности, которому посвятил себя Иисус. И идеал этот был весьма далек от языческого идеала бога-царя, стоящего над Законом, который восприняла позднейшая христианская церковь, сочтя его более духовным, чем концепция иудаизма.}.

Вероятно, Иисус должен был при этом думать о своем великом предке царе Соломоне. Соломон был царем, чей статус был близок к пророческому, ему приписывалось авторство трех канонических книг (Песнь Песней, Притчи и Экклезиаст). И освящение первого Храма Соломон совершил именно в праздник Суккот. При этом Соломон произнес длинную трогательную молитву, стоя на платформе, специально для этого построенной во дворе Храма {Относительно датировки этого события см.: 1 Царств, 8; 2 Парал., 7:10.}.

Теперь очевидно, почему первым действием Иисуса по вступлении в Иерусалим стало очищение Храма. Этот поступок был значительно снижен, «заземлен» составителями Евангелий, которые изобразили его как демонстративное изгнание менял из Храма. Но действие было во много раз важнее всех частностей: Иисус, в качестве законного царя, провел реформу Храма, очистив его от коррупции продажного саддукейского первосвященства. Иисус был теперь на вершине своей власти. Хотя у него не было организованной армии, еврейские массы рукоплескали каждому его шагу. Храмовая стража, которая пресекла бы насильственные действия, предпринятые всего лишь одним человеком, была бессильна воспрепятствовать реформам Иисуса. Возможно, он даже назначил нового первосвященника, на что имел право как царь (это было первым, что сделали восставшие в ходе Иудейской войны в 66 г. н.э.).

Проведя чистку храмовой администрации, Иисус должен был осуществить свой план нового освящения Храма для мессианской эры, явившись в Храмовом дворе, подобно Соломону при освящении Первого Храма, чтобы прочесть «Царский раздел». Нет сомнения и в том, что, опять-таки подобно Соломону, он воспользовался этим случаем, чтобы вознести молитву Богу, моля благословить свое правление, и, возможно, обратиться к народу со словами пророчества. Все это следует из сбивчивого и подтасованного отчета о посещении Храма Иисусом в праздник Суккот, который можно найти только в Евангелии от Иоанна, хотя Иоанн описывает это событие как не имеющее отношения к триумфальному Входу в Иерусалим и состоявшееся в другое время {Согласно рассказу Иоанна (7), который не содержится более ни в одном другом Евангелии, Иисуса позвали в Иерусалим его братья во время праздника Кущей. Иисус отказался идти, сказав: «Мое время еще не настало». Но все же он туда пошел, «не явно, а как бы тайно». Несмотря на упоминание тайны, вокруг него возникло смятение в народе, и «в половине уже праздника» Иисус появился в Храме и открыто и громко проповедовал. Кое-кто в толпе назвал его «подлинно Христом». Когда же правители попытались его арестовать, он исчез, «потому что не пришел еще час его». Похоже, что это промежуточная версия триумфального въезда: здесь признается, что Иисус явился в Иерусалим на Суккот, но триумфальный въезд произошел будто бы позже, на Пасху. Посещение Иерусалима в Суккот изображено как своего рода предварительный визит; а в других Евангелиях оно не упоминается вовсе.}.

Параллель между Иисусом и Соломоном бросает свет на одно из обвинений, выдвинутых затем против Иисуса: что он грозил разрушить Храм и построить его заново в три дня. Вполне возможно, что Иисус заявлял о намерении разрушить и отстроить Храм заново после того, как его царство будет прочно установлено. Храм, которым сейчас правил Иисус, был выстроен Иродом Великим, которого фарисеи считали злодеем. Свое согласие на перестройку Храма фарисеи Ироду все же неохотно дали, но, несмотря на его несравненную красоту, никогда не считали, что Храм Ирода будет оставаться нетронутым и в царстве Мессии. И если бы Иисус изгнанием римлян на деле доказал, что он действительно царь-Мессия, фарисеи не стали бы возражать против того, чтобы он разрушил Храм Ирода и выстроил бы другой; они даже ожидали бы, что он именно так и поступит.

Почему бы Мессия – царь Последних Дней, царь, более великий, чем Соломон, не мог построить и освятить новый, последний Храм? Зачем еврейскому народу, очищенному, заново посвященному Богу, вновь обретшему свободу, – поклоняться Богу в Храме, построенном развращенным Иродом? Здесь нет ничего, что бы фарисеи считали кощунственным или что напугало бы кого-либо кроме первосвященника и его клики. Идея, будто фарисеи считали Храм вечной святыней, изменять которую было кощунством, – совершенно ложная. Обвинение Иисуса в том, что он намеревался разрушить Храм и выстроить его заново, было частью обвинительного акта, составленного против Иисуса не как богохульника или мятежника против иудаизма, а как мятежника против предательского режима первосвященника.

Таким образом, передатировка триумфального въезда с весны на осень делает все эти непонятные эпизоды гораздо более осмысленными. Осень – как раз то время, какое избрал бы для вступления в Иерусалим любой претендент на роль Мессии. Но есть еще один, более важный мотив, который мы пока не упоминали.

Пророчество Захарии гласит, что великая битва Последних Дней состоится осенью, во время праздника Суккот. В годовщину этого великого события, в мессианские времена, все народы земли явятся в Иерусалим на празднование Суккот (Зах., 14:16). Когда Иисус въезжал в Иерусалим верхом на молодом осле, он следовал этому пророчеству о Последних Днях. Те, кто знал Писание (а таких было много), уже по тому, как он въезжал, должны были понять его намерения – сразиться с римлянами прежде, чем окончится праздник Суккот.

Почему же составители Евангелий (видимо, следуя уже установленной к тому времени церковной традиции) отнесли триумфальный въезд к весне? Скорее всего, потому, что для позднейшей христианской церкви важнейшим событием в жизни Иисуса стала его смерть на кресте. Поэтому казалось более драматичным сжать ход событий, подчинив все последней сцене пьесы. А так как распятие состоялось весной, то весна и стала временем всех кульминационных событий в жизни Иисуса.

В культах воскресающих богов Адониса, Аттиса и Осириса смерть и воскресение юного бога происходили весной. Поэтому триумфальный Вход в Иерусалим стал перекликаться с чествованием юного бога перед его жертвоприношением в этих культах. Поэтому же, видимо, сочли правильным изменить датировку триумфального въезда, превратив его в событие, всего лишь предваряющее распятие. Привлекательность христианства для языческой античности во многом зависела от таких родственных черт и ассоциаций.