– Вот где-то в этих местах я встретила Рождество 1941 года. – Я отрешенно смотрела на деревенскую площадь с белокаменной церковью посредине. – А потом тут такое началось…

Лоис и Мак окинули меня удивленным взглядом, словно увидели впервые.

– А этот Панайотис? Ты никогда о нем раньше не упоминала, тетя.

– Разве? Ты, наверное, просто прослушала. Это мой старый друг Брюс Джардин. Уолтер и Эффи тоже дружили с ним. Это он еще в Шотландии много лет назад придумал мне прозвище «горная козочка». Что ж, мы тогда все тут работали под другими именами.

– Вы были любовниками, да? – не унималась Лоис. – А ты, тетя Пен, оказывается, самая настоящая роковая женщина.

– Ну-ну! Попрошу без грубостей! – усмехнулась я, давая понять, что прямолинейность Лоис меня совсем не обидела. – Разве дама может задавать столь бестактные вопросы другой даме? И тем более ожидать на них прямых ответов. Но если тебе так уж любопытно, моя дорогая, то скажу лишь одно: я не всегда была похожа на печеное яблоко. А потому тоже успела получить от жизни свою порцию радостей.

В глубине души я совсем не была уверена, что захочу поделиться со своими родственниками воспоминаниями о тех радостях.

– Ах, тетя! Как же это все похоже на кино! Очень интересно! Продолжай, прошу тебя!

– Быть может, ваша тетя не желает откровенничать в присутствии посторонних, – подал голос Мак.

– Очень резонное замечание, Мак! – похвалила я нашего гида за сообразительность. Он вообще существенно вырос в моих глазах за последние несколько дней. – Однако не пора ли нам к ленчу, дорогие мои? На сегодня ограничимся только началом истории. А продолжение последует тогда, когда я буду к этому готова. Договорились?

Позднее, сидя возле водопада Аргируполис, наслаждаясь живительной прохладой и любуясь мириадами брызг, переливающимися на солнце всеми цветами радуги, я вдруг подумала, что потоки воды, сбегающие вниз по скалам, стремясь поскорее укрыться в тени сосновых рощ внизу, так похожи на мои собственные мысли.

В жизни каждого человека бывают мгновения слишком прекрасные, слишком сокровенные, чтобы делиться ими с кем-то еще. Иной раз даже воспоминания о таких мгновениях вызывают глухую боль. Хотя бывает и наоборот. Ведь что спасает в бессонные ночи, когда на тебя давит груз прожитых лет, когда душа томится, не зная покоя? Хорошие воспоминания. Именно они спасают, умиротворяют и дают отдохновение измученному сердцу, и ты цепляешься за эти воспоминания и выныриваешь из бездны былого.

В этих благословенных местах мне довелось пережить все. И счастливые моменты, и трагические события. Долгие годы я хранила воспоминания о них в самых дальних уголках своей памяти, словно в запечатанной наглухо коробке. И вот пришла пора распечатать эту коробку. Итак, несколько месяцев сравнительно спокойной и безопасной жизни в монастыре окончились, когда я отправилась в горы с очередной миссией. Все завершилось как-то стремительно и сразу.

Разговор с Брюсом оставил у Пенни чувство недосказанности. Она надеялась, что ей еще представится возможность перекинуться с ним парой слов, но утром обнаружила, что Панайотис исчез так же неожиданно и таинственно, как и возник в доме ее хозяев накануне вечером. Вдобавок, к своему удивлению, она обнаружила, что Тассия действительно отслеживает каждый ее шаг и не спускает с нее глаз. Пенни только посмеивалась про себя, помогая хозяйке на кухне. Если бы она только могла рассказать им об истинной цели своего похода в горы, думала она, потчуя изголодавшихся солдат рождественской трапезой. Но все они были уже изрядно навеселе. Что же до хозяев, то откровенничать с ними ей тоже было не резон: она уже не раз имела возможность убедиться в том, что критяне не любят держать новости при себе и любая из них моментально делается достоянием всех.

Между тем погода наладилась, нужно было незамедлительно возвращаться в монастырь. Мысль о том, что она уедет, так и не попрощавшись с Брюсом, была нестерпима. Но о том, чтобы отправиться на его поиски, тоже не могло быть и речи. Было решено, что назад они с сестрой Мартиной поедут деревенским автобусом в сопровождении целой толпы местных женщин, вознамерившихся побывать в Ханье и своими глазами посмотреть, чем торгуют на городском рынке. Автобус был старым и разбитым донельзя. Он уже давным-давно отслужил свой век. В былые времена автобус регулярно курсировал до города, связуя горные районы с Ханьей.

Пенни садилась в автобус с тяжелым сердцем. Какая несправедливость! Быть рядом с Брюсом и не иметь возможности сказать ему «до свидания». Перед отъездом они с сестрой Мартиной еще раз проверили, на месте ли их документы, хорошо ли они упаковали свой драгоценный груз – оливки и орехи. Прощаясь, Тассия сунула Пенни в карман кусок рождественского пирога и пару сухарей на дорогу. Мужественные люди, подумала Пенни про своих хозяев. Не боятся почти открыто принимать у себя в доме беглых английских солдат и даже самого английского резидента. Кормят их, дают возможность хоть немного отогреться в тепле.

Автобус долго заводился, потом, пыхтя и чихая, медленно пополз по деревенской улице, норовя то и дело заглохнуть. Как же они возьмут с таким двигателем первую высоту, подумала Пенни, вслушиваясь в дребезжащие звуки изношенного мотора. Но постепенно дребезжание стало убаюкивать, глаза слиплись, и она незаметно для себя погрузилась в сон. Она проснулась от резкого толчка. Водитель изо всех сил нажал на тормоза, от чего все пассажирки невольно подались вперед. Посыпались на пол их корзинки, коробки, банки и прочая поклажа, приготовленная для базара и аккуратно уложенная на полках над их головами. Прямо перед стеклом водителя возник из темноты пастух в овечьей бурке. Он угрожающе размахивал своим посохом.