– И как долго вы пробыли там, у «Ротонды»?

– Приблизительно час. Но я не убивала Вадима.

– Я знаю.

– Но вы ведь этим вопросом хотели выяснить степень моей ревности, не так ли? Или любви? Или – ненависти к нему? Так вот, да, в какой-то момент я его действительно ненавидела, но чтобы желать ему смерти – никогда!

– Вот и представьте себе, какие же чувства должна была испытывать к нему женщина (в том случае, если убийство было совершено женщиной), чтобы желать ему смерти?! Какие отношения должны их связывать?

– Ревность и ненависть, я их уже назвала. Но ревность такая… всепожирающая, как огонь! Граничащая с безумием!

– Скажите, Настя, вот, по вашему мнению, для того чтобы это чувство возникло и развилось, разве не нужно время?

– Я понимаю, о чем вы. Денис, вы просто читаете мои мысли. Я тоже подумала, что для такой любви и страсти все-таки нужно было время. Время, за которое Вадим бы успел настолько влюбить в себя женщину, настолько привязать, чтобы она успела почувствовать себя единственной. Или даже невестой. Или, к примеру, она должна успеть забеременеть от него и начать уже чувствовать себя частью его жизни, а ребенка своего считать уже его сыном. Или дочерью. Вот такие мои женские мысли.

– Невеста? Быть может, он обещал на ней жениться?

– Да, возможно. Но есть одно обстоятельство…

– Она замужем?

– Да.

– Значит, вы знаете, кто она… Настя, я потерял с вами столько времени!!!

– Она – жена прокурора, ее зовут Лидия Рейн.

– Жена Марка Иосифовича Рейна? Но ему же под шестьдесят!

Агренич пожала плечами и достала еще одну сигарету.

– Натка, дорогая моя! Как же я рада тебя видеть! – И Гера крепко обняла подругу. Потом метнулась к Эмме, с повлажневшими глазами наблюдавшей эту сцену, и обняла ее, прижала к себе обеих, словно желая согреться этой женской преданностью, любовью, настоящими человеческими искренними чувствами. – Боже, ну почему, почему близкие люди зачастую встречаются только в печали? Почему, Эмма?

– А мы не будем печалиться. – Эмма смахнула слезы. – Мы будем радоваться друг другу, рассказывать о своей жизни, выпьем, наконец! У меня есть чудесное…

– …вишневое вино! – подхватили вместе Наташа и Гера.

– Вот именно! Наташа, Гера, вы с дороги, вам надо принять душ, переодеться, потом сядем за стол и обо всем обстоятельно поговорим.

– Наташа, ты знаешь, зачем тебя вызвала Гера? – спросила Эмма уже за столом, после первого фужера вина.

Наташа, с лица которой моментально исчезли радость и благодушие, посмотрела на Эмму каким-то странным, похолодевшим взглядом.

– С ним надо что-то делать. Заставить его молчать.

– Но как? Как?! – всплеснула руками помрачневшая Гера. – Вообще-то я раздобыла обрез.

– Неплохо, – усмехнулась Наташа. – И как мы будем его убивать?

– А другого способа заставить его замолчать нет? – спросила Эмма.

– Подскажи.

– Не знаю… Я понимаю, что ни шантаж, ни угрозы здесь не прокатят… Девочки, но как вы собираетесь его убивать? Ведь это очень опасно! Гера, я понимаю тебя, ты боишься потерять Леву, по сути, разрушить свою семью. Во всяком случае, ты так считаешь. Наташа, я сказала Гере, что я бы на ее месте просто взяла и рассказала все Леве. Уверена, что он поймет ее и не осудит. Тем более что вы не совершили ничего плохого. Это вас изнасиловали, это вас мучили… Вы – жертвы!

– Да как вы не понимаете! – вздохнула Гера. – Думаете, я не представляла себе, что будет, как поведет себя Лева, когда все узнает о Рыбине? Конечно, я думала об этом. Здесь два варианта: либо он всю жизнь будет мучиться от сознания, что над его женой надругались, и это отравит нашу совместную жизнь, убьет нашу любовь, всю чистоту… Либо… Либо Лева, как мужчина, попытается отомстить за меня и сам решит убить его или как-то наказать. И поскольку он от природы человек мягкий, добрый и мухи, что называется, не обидит, то сделает все это так, что его поймают и посадят. И вот тогда наша жизнь точно будет разрушена, не говоря уж о том, что в тюрьме он не выживет ни дня!

– А ты думаешь, что у тебя все получится, да? И что ты не оставишь следов? Ты – обыкновенная домохозяйка, откуда тебе знать, как нужно убивать? Да и сможешь ли ты? Не дрогнет ли твоя рука? Наташа, Гера предлагает потренироваться в лесу, пострелять… Что ты-то об этом думаешь?

– Удавила бы гада… И пристрелила бы, – процедила Ната. – И рука бы у меня не дрогнула. Я бы сделала это раньше, если бы знала, где он, если бы они с братцем не сбежали в Сибирь.

– Послушайте, ну если уж вы решились, так не проще ли было бы нанять человека, который сделал бы за вас эту грязную работу? Заплатили бы ему…

– Лично у меня такого человека на примете нет, – сказала Гера. – Вернее, есть, но я не хотела бы его втравливать в это дело. У него тоже семья… Эмма, дорогая, мы должны сделать это с Натой. Вдвоем. Потренируемся, поедем в Саратов, разыщем его, каким-нибудь способом выманим за город и там застрелим! Нет человека – нет проблемы!!!

– Гера, я, к примеру, готова. Вот совсем не страшно. Больше того – у меня просто руки чешутся! – сказала Ната.

– Девочки, вы просто ничего не понимаете! Вы же обе окажетесь в тюрьме! Ната, у тебя муж и ребенок в Испании. Гера, у тебя Лева и дочки… Опомнитесь! Я уверена, что если мы хорошенько все обдумаем, то найдем способ обезвредить его.